Визажистка - Ольга Клюкина (2003)

— А если я найду и убью того человека, который тебя преследует?

— О, тогда конечно. Но это очень трудно. Его не найти.

— Я — смогу. Я теперь все смогу. Ну что ты смеешься? Ты мне не веришь?

— Верю, что ты. Это я просто дымом поперхнулся. Вера. Хорошее у тебя имя.

— Погоди, а за что тебя Марк ненавидит? Я имею в виду — Марк Семенович, из фирмы «Алкей»? Почему он на тебя в ресторане с кулаками полез?

— Потому что я осмелился зайти на его территорию. Но мне нужно было передать подарок, меня попросили. И вообще — я не ожидал, что он так это воспримет, иначе не пришел бы и тем более сестру не привел.

— От кого подарок? От сестры, от Дины? Ты привез его с собой, оттуда? Знаешь, я пока совсем ничего не понимаю.

Александр потушил сигарету, замолчал.

— Ты много знаешь, хорошо. А зачем тебе понимать? — сказал он усталым, каким-то мертвым голосом. — И незачем знать еще больше. Это давняя история. И к тому же опасная. Даже то, что кто-нибудь увидит нас вместе, уже может быть опасно для тебя. Знаешь, я — дурак. Не нужно было…

— Тс-с-с! Теперь уже поздно сожалеть. Скажи только одно, последнее, это не Марк?

— Нет, — помолчав, сказал Александр. — Это было бы слишком просто. Но ты обещала больше ничего не спрашивать. Тебя все это не должно касаться. Я не мог не приехать на свадьбу своей единственной сестры. Хотя не должен был этого делать.

— Знаешь… я спасу тебя.

— Я начинаю не верить твоим обещаниям. А ведь я ответил на твой последний вопрос. Можно, я лучше у тебя кое о чем спрошу?

— Нет, — покачала головой в темноте Вера. — Только не сейчас.

— Почему? У тебя тоже свои «парижские тайны»? — усмехнулся Александр еле заметно.

— Да нет как будто, — призналась Вера. — Просто, о чем бы мы сейчас ни говорили, ты ведь все равно уедешь. Разве не так? Наверное, у тебя уже и обратный билет есть.

Она старалась говорить спокойно и даже как можно более равнодушно, но в последнем вопросе все же вырвалась, выпорхнула наружу тайная надежда. А вдруг останется?

— Да, ты права, скоро уеду, — сказал Александр, помолчав. — И билеты есть. Я не могу пока тебе всего рассказать.

— О чем же нам тогда вообще говорить? — спросила Вера, невесело улыбнувшись. — О погоде в Париже?

Александр лежал сейчас рядом с Верой совершенно голый и усталый, в позе Адама с потолка Сикстинской капеллы — так же свободно раскинувшись по всему дивану и подогнув под себя колено. Но теперь между ними была пропасть предстоящего расставания, которую невозможно преодолеть, протянув руку.

Неожиданно Вера посмотрела на потолок и вздрогнула — при свете луны было видно, что сверху на них смотрел огромный разноцветный глаз. Надо же, а ей и впрямь почему-то постоянно мерещился на себе чей-то неотвязный взгляд, как будто бы все это время кто-то за ней наблюдал, причем явно не из добрых намерений.

— Кто это? — спросила она, показывая наверх. — Там, на потолке.

— Где? — удивился Александр. — А, это плакат какого-то кинофестиваля, я точно не помню, какого года. В этой комнате осталось почти все так же, как было в детстве. Мама говорит, что так ей кажется, будто я все еще дома. Она так любит меня.

— А отец?

— С отцом у нас всегда были сложные отношения. Но ничего, как-нибудь… Мы совсем разные люди.

Вера еще раз посмотрела на потолок и подумала, что для этого любопытного плакатного глаза они с Александром тоже, должно быть, сейчас представляют собой что-то вроде живой классической фрески, собственной версии о сотворении мира и любви.

Фрески, которая, едва возникнув, сразу же взорвалась, разлетелась на множество разноцветных осколков.

«Я все равно спасу тебя, — упрямо подумала про себя Вера. — И сделаю так, чтобы ты мог просыпаться в этой комнате. Чтобы мы вместе могли утром смотреть на этот глаз. Я не знаю, что для этого нужно сделать. Но я все сделаю, все…»

— Пойдем, — встала Вера. — Отвези меня, пожалуйста, домой.