Визажистка - Ольга Клюкина (2003)

— Может, все-таки наоборот? — усомнился Петрович, мысленно вспоминая выражение лица Крошевича, которого он про себя называл спящей красавицей. Но тут же поймал на себе такой снисходительный и жалостливый взгляд Ленки — сверху вниз, как на глупенького. На него уже лет сорок, если не больше, никто так не смотрел.

Не известно, о чем они говорили еще почти целый час, но результат поразил многих: Петрович хохотал!

В театре уже успели забыть, что этот маленький, нервный человек умел так по-детски, взахлеб, смеяться, растирая кулаками слезы на глазах!

А после еще несколько дней Петрович во время репетиций делал лирические отступления, рассуждая вслух о «святой народной простоте», «философии наива» и прочих отвлеченных предметах. Было очевидно, что он до сих пор находился под сильным впечатлением от визита незнакомки.

Мало того, Петрович даже пытался уговорить Ленку поработать в театре распространителем билетов, и она согласилась на это, но только в порядке обмена на Гамлета, «баш на баш». Насчет роли Петрович ничего конкретного так и не сказал, и всякий раз, когда Ленка возвращалась к этой теме, на режиссера почему-то накатывал очередной приступ смеха, только и всего. А на следующее утро неожиданно объявил, что во втором составе на роль Гамлета будет пробоваться Крошевич, и от многих не укрылось, что при этом он снова захихикал.

— И что ты думаешь, Вер, Павел мне за это хотя бы спасибо сказал? — патетически, и впрямь как заправская актриса, воскликнула Ленка. — Ничего подобного! Он мне закатил скандал, назвал последними словами и убежал из дома. Рано утром, когда тебя дома не было. И снова — без шапки! Нет, Вер, ты только подумай, Вер, сколько подлости на белом свете! Я же для него старалась как могла, пылинки, можно сказать, сдувала, пропихнула этого бездаря, Вер, на главную роль! И сама же по мозгам теперь получила.

— Но ты же только что говорила, что он — талант?

Ленка задумалась и ответила не сразу, с неохотой:

— Может быть, конечно, не спорю. Но когда он, Вер, меня обижает, то я сразу вижу, что ничего хорошего в нем нет, сразу все куда-то девается. Вот и с Вовчиком, с братом, у меня точно так же бывает. Иногда — человек, а временами — придушила бы своими руками. К нему сегодня три раза Олег приходил, ну, помнишь, сынок твоей мадамы ресторанной. А я уже знаю — когда он приходит, жди какой-нибудь гадости, он всегда мальчишек на всякие темные дела толкает. Его-то самого родители уже несколько раз от милиции откупали, а мальчишки сидят по его милости. Да и у нас, в случае чего, нет столько денег, чтобы в тюрягу не угодить. Погано у меня что-то, Вер, на сердце, ох и погано. Из-за Павлика, конечно, но не только. Вот увидишь — Павлик еще прибежит мне в ножки кланяться…

— Конечно, прибежит, — вздохнула Вера. — Может, все как-нибудь обойдется?

Она и себе это вслух сказала, для самоутешения.

Однажды Антон ее спросил: «Мама, а вон тот маленький мишка из сказки про трех медведей — он ведь потом Винни Пухом стал?»

Помнится, этот простой вопрос совершенно Веру сразил: он ясно давал понять, что в детском сознании существует единый, неделимый сказочный мир. И в этом мире ничего бесследно не исчезает, а происходят постоянные метаморфозы, превращения. Там одни и те же любимые герои переживают в разных обличьях множество жизней и приключений, непобедимый богатырь под разными именами (хотя бесспорно, что главное тайное его имя — Антон!) совершает подвиги, а потом незаметно переходит наводить порядок совсем в другую сказку.

«Вот так. А моя жизнь дала трещину, а теперь уже и вовсе начала разваливаться на куски, — с тоской подумала Вера. — И я не знаю, что же делать, как ее собрать во что-то целое. Такое чувство, что я проваливаюсь куда-то или до сих пор никак не проснусь».