Визажистка - Ольга Клюкина (2003)

— Да ты что, еще как интересно! Я ведь тоже… Но я так не умею, как ты.

А началась вся эта история с тайного похода Ленки в театр, где работал Павел, для встречи с главным режиссером. Такая мысль пришла к ней сразу после распределения ролей в «Гамлете», на которое Павел не попал, отведав приворотного зелья. Ленка расценила это как «дичайшую несправедливость» и приступила к действиям.

Главный режиссер театра, которого актеры называли между собой Петровичем, будучи человеком крайне занятым, выделил посетительнице пять минут и даже нарочно выразительно посмотрел при этом на свои наручные часы, давая понять, что засек время. Он находился в полной уверенности, что перед ним — очередная безработная, рано потолстевшая и подурневшая актриса, которая пришла проситься на работу в труппу. По соображениям Петровича, этого времени вполне должно было хватить на вежливый, но твердый отказ.

Поэтому поначалу он нисколько не удивился, что, войдя в кабинет, женщина сразу же поставила руки в боки и, не жалея красок и голосовых связок, выдала странную речь про «самодурство и несправедливость», а также про антисемитизм, фашистские концлагеря и страдания принца Гамлета вперемешку. Отрывок был выбран для показа явно неудачный: Петрович терпеть не мог концептуальной прозы. Но читала она его занятно, с неподдельным чувством.

Петрович посмотрел на часы и выделил посетительнице еще несколько минут. Отрывок и впрямь слушался на одном дыхании, актриса оказалась любопытной, способной потянуть сложные характерные роли.

Все нынешнее утро главный режиссер как раз мучительно пытался решить в новом спектакле проблему ритма и безуспешно старался высечь из замученной труппы крупицы темперамента, не говоря уж о шекспировских страстях. Здесь — все было готово, на кончике языка.

Быстро смерив просительницу взглядом, Петрович не смог не признать, что, несмотря на полноватую талию и грудь, которую не спрячешь ни под каким костюмом, в ней есть природный темперамент и даже «огонь» — в последнее время он часто повторял во время репетиций именно это слово. Такой мощной женской натуры у него в труппе точно не было, и теперь, прикрыв воспаленные от бессонницы глаза (ближе к весне у него почему-то всегда начиналась бессонница), Петрович начал мысленно перебирать строчки в штатном расписании. Он прекрасно знал, что там нет ни одного свободного места, но при необходимости всегда можно было отыскать какую-нибудь щель.

— Эх, я как-нибудь без вашего процесса обойдусь, — вдруг сказала женщина, когда Петрович намекнул ей на возможность включения в творческий процесс. — У меня с братом всяких процессов хватает. Но я за Павлушу пришла похлопотать, потому что он вас как огня боится…

И дальше, без всякого перехода, загадочная посетительница стала требовать назначить актера Павла Крошевича на роль Гамлета, поясняя, что у всякого человека, и даже у самого Принца Датского, может не вовремя заболеть живот и приключиться понос, а ведь роль как будто бы нарочно «с него вживую списана».

— Извините, а вы в курсе, что пьеса была написана несколько столетий назад? — поинтересовался Петрович. — И я могу вас уверить — точно не для артиста Крошевича. Вы, кстати, сами ее читали?

— Если бы не читала, может, и не пришла бы, — спокойно ответила Ленка. — Но я нарочно книжку у своей подружки взяла, у самой лучшей в городе визажистки, чтобы поглядеть, чего он так мается. Вначале ничего не понятно было, но ночью, в половине второго, меня словно кто-то по голове шарахнул, и прямо в слезы бросило. Он ведь тоже со мной точно так же обращается, как тот с Офелией, — то говорит, что жить не может, а то весь день как сквозь стенку глядит. Я потом всю ночь заснуть не могла: этот Принц чешет словами моего Павлика, а вы делаете вид, что не замечаете… или нарочно.