— У меня есть кое-какие дела. Например, съездить в магазин и постирать. — Джиллиан слегка нахмурилась.

— В чем дело?

— Перед отъездом из Пуэрто-Валларты сестра отдала мне джинсы, которые были на тебе, когда тебя нашли. Полагаю, что на тебе была и рубашка, но, наверное, она была такой рваной, что им пришлось ее выбросить. Это не твои джинсы, но…

— Но почему бы нам не сохранить их? — продолжил за нее Чейз, испытывая удивительный прилив сентиментальности по поводу потертых линялых джинсов, которые так любил Чейз Карлтон.

— Хорошо. Тогда я их постираю. — Джиллиан вдруг внимательно посмотрела на него: — Ты хотел что-то сказать? Считаешь, что их не надо стирать?

— Нет, все в порядке, — улыбнулся Чейз, вспомнив, в какой роли он выступает: в роли мужчины, у которого есть жена, которая должна заботиться о нем — класть пилюли на ночной столик, покупать продукты, стирать его белье. — Спасибо.

— Пожалуйста. — Заметив нежность, промелькнувшую на лице Чейза, Джиллиан храбро предложила: — Прежде чем я отправлюсь в магазин и займусь стиркой, что мне сделать, чтобы помочь тебе… если я могу.

— Ты что-нибудь знаешь о моем детстве?

— Нет. Мне жаль, но я не знаю, — извиняющимся тоном ответила Джиллиан, так как на его первую просьбу о помощи она мало что могла ответить. — Но Брэд, конечно, знает, и, насколько я понимаю, очень хочет тебе помочь. Он не ожидал, что мы вернемся так скоро, и распланировал как сегодняшний, так и завтрашний день, но я знаю, что он будет рад отменить все встречи.

— В этом нет необходимости, Джиллиан. Мне, конечно, очень хочется поговорить с Брэдом, но, думаю, будет гораздо полезнее, если я сначала просмотрю альбомы. — Немного помолчав, Чейз добавил: — Мне хотелось бы также поговорить с лейтенантом Джеком Шенноном.

— Чтобы узнать побольше о несчастном случае?

— О несчастном случае? — «Нет. Ты сама расскажешь мне об этом». — Разве это так важно для памяти, которую я потерял?

— Нет, — качнула головой Джиллиан. — Думаю, что нет. Ты хочешь увидеть Джека, потому что вы когда-то были друзьями?

— И потому, что я его быстро вспомнил. Думаю, что встреча с ним еще больше оживит мою память.

— Почему бы нам не пригласить его на обед в один из вечеров, если он, конечно, будет свободен? Если ты хорошо себя чувствуешь, я могла бы пригласить также Стефани Уиндзор.

— Стефани Уиндзор? — переспросил Чейз, но затем быстро добавил: — Это имя мне знакомо.

— Она актриса. Ты встречался с ней всего один раз, в марте этого года, но мы с ней дружили, когда были девочками. — Заметив интерес в его серых глазах, Джиллиан объяснила: — Мы с ней давно не виделись, но провели много времени вместе со дня твоего исчезновения. Это она оставалась с Энни, пока я летала к тебе в Пуэрто-Валларту. Во всяком случае, она знает Джека, и я подумала…

— Это было бы чудесно.

На следующий день погода изменилась. Утро было теплым, но голубое небо затянули грозовые тучи, и вскоре хлынул ливень, конца которому не было видно.

— Привет. — Джиллиан стояла в дверях кабинета. — Извини, что беспокою тебя.

— Все в порядке. Я как раз собирался сделать перерыв.

— Ничего? — спросила она, увидев выражение печали, а возможно, и растерянности в его серых штормовых глазах.

— Ничего, — соврал Чейз, который с мучительной болью рассматривал фотографии своих родственников.

Как сильно он был похож на отца… Какой хорошенькой и какой хрупкой была его мать.

Образы его родителей и деда вызвали в нем страшную душевную муку, но еще большую муку и боль вызвали фотографии его брата-близнеца. На многих фотографиях, снятых в детстве, на лице Виктора Чейза Кинкейда всегда была улыбка. Но у Чейза создалось впечатление, что на всех фотографиях его брат смотрел куда-то поверх камеры, словно искал что-то такое, без чего он очень скучал.