Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

Иногда Мерьель не спал сутками, иногда, наоборот, не мог заставить себя проснуться. Что еще больше раздражало, что он практически перестал писать. Неоконченные картины длинной шеренгой выстроились подле стены. Вот и сегодня на смену вдохновению пришла усталость и раздражение.

Выйдя из комнаты, в которой располагалась его студия, мужчина направился на кухню, но не успел сделать и шага, как по квартире разнеслась трель мобильного звонка.

Увидев на дисплее незнакомый номер, Мерьель подумал, что это снова из какой-нибудь галереи с предложением продать один из его шедевров богатому коллекционеру, и был очень удивлен, услышав арабскую речь:

— Ас-саля́му але́йкум, дядя, — услышал он голос молодого человека.

— Уа-але́йкуму с-саля́м, — ответил на приветствие Джабир, пытаясь понять, с кем он имеет дело. В этом ему любезно помог сам собеседник:

— Вы меня не помните, я сын вашей двоюродной сестры, Самат Абу Аббас.

Мерьель вздрогнул, когда его отец решил переехать жить во Францию по желанию обожаемой «Фирюзы» — Нинон Мерьель, а ему тогда едва исполнилось пять лет.

Матушка была прекрасной, словно ангел: золотая волна волос, зеленые глаза, благодаря которым она и получила ласковое прозвище от мужа; женщина была довольно талантливым и популярным модельером и не слишком уж верующим человеком, поэтому выходить замуж, а тем более принимать ислам она не торопилась, что, конечно, возмущало многочисленных родственников отца, требовавших расстаться с «неверной», но тот, наоборот, выбрал любимую.

С того времени многочисленные родственники отца отдалялись, и последний раз Джабир был в Каире, в доме деда, как раз, когда двоюродную сестру выдавали замуж за Абу Аббаса.

— Самат, — Мерьель повторил имя незнакомого племянника. — Какими судьбами? — мужчина не любил показную любезность и здраво рассудил, что если ему позвонил родственник, о существовании которого минуту назад он только подозревал, то уж точно не для того, чтобы рассыпаться в пустых, бессмысленных комплементах.

— Я собираюсь посетить французскую столицу, — одобрил такой быстрый переход к делу Самат. — В поисках одной девушки, что должна поступить в художественную школу.

— В Академию? — нахмурился Мерьель.

— Возможно, я точно не знаю, — ответил Самат. — Но как я слышал, вы художник и, возможно, смогли бы мне помочь.

— Да, конечно, — согласился мужчина, а неожиданная догадка и червячок любопытства уже грызли изнутри. — Когда ты прилетаешь?

— Где-то через полмесяца, — после небольшой паузы ответил Самат.

— Хорошо, — делая пометку в ежедневнике, кивнул Мерьель. — Может, назовешь мне имя этой незнакомки, чтобы я смог навести справки перед твоим приездом?

Было слышно, что собеседник замолчал, видимо обдумывая, стоит ли настолько доверять практически незнакомому родственнику, но все же решился:

— Хадижа. Хадижа Эль Рашид Эль Шафир.

Трубка задрожала в руках Мерьеля. Догадка подтвердилась, но главным было не это, а то, что, судя по фамилии, девушка была замужем.

— Хорошо, я поищу информацию о ней, — взяв себя в руки, солгал мужчина. — Только не пойму, зачем тебе искать замужнюю женщину?

— Этот брак фикция, чтобы нас разлучить, — зло выплюнул Самат, — но это не телефонный разговор.

— Хорошо, — согласился Мерлье, которому и самому нужно было обдумать услышанное.

— А ты не так проста, Хадижа Рашид, — произнес он вслух, положив трубку.

Как жаль, что сейчас каникулы, и он не может посмотреть в загадочные карие глаза девушки и попытаться самостоятельно разгадать все её тайны.

* * *

— Я сейчас растаю, — выдохнула Хадижа, когда она в сопровождении Эми и Самиры села на лавочку на набережной.

— Да ладно, всего лишь тридцать градусов, — фыркнула Эми, протягивая подруге рожок мороженого.

— После Парижа это словно в печку попасть, — благодарно кивая и принимая угощение, ответила Хадижа.