Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

Жади на полотне застыла в грациозной позе, скрыв половину лица полупрозрачным платком. За ее спиной расстилалась пустыня с мрачным силуэтом развалин на фоне, оставшихся в искалеченной памяти художнице символом опасности. Лазурное небо с красивыми переливами в голубой было одним из самых трудоемких участков картины — передать бесконечность небесной глубины, какой она может быть только в пустыне, было совсем не просто. Уже ближе Хадижа изобразила три мужские фигуры, с разных сторон от матери; нельзя было ни разглядеть их лиц, ни понять, кто они, если ты видел их лишь однажды. Идея изобразить на картине не только маму, но и трех мужчин, сыгравших в ее жизни главные роли, пришла внезапно после произошедшего с Зейном. Ведь именно чувства к мужчинам: от любви до ненависти — прошли алой нитью через жизнь Жади, толкая ее на все поступки, что она когда-либо совершила. Хадижа понимала, но не принимала, даже сейчас, ощущая неутихающую боль, она, сцепив зубы, хваталась за то, что делало ее собой и не собиралась отступать. Она посмотрела на силуэт Зейна, пальцы невольно прошлись по искусно выписанным линиям и дрогнули, когда непрошеные слезы навернулись на глаза. Мысль позвонить мужу отозвалась тоской, но Хадижа упрямо замотала головой: нет, она еще была не готова с ним разговаривать.

Посмотрев на часы, она поняла, что стоит собраться, чтобы позорно не опоздать. Идти на встречу с преподавателем Хадиже всё же было неловко, и она уже жалела, что с такой горячностью отвергла предложение Жака проводить ее к Мерьелю. Приглашать мужчину к себе казалось еще нелепее, да и при том, мастер сам первым предложил студентке заехать к нему в квартиру-студию после занятий, так что отказывать было жутко неудобно.

— О, да, Хадижа, ты становишься параноиком, — проговорила девушка, посмотрев на на свое отражение.

Осторожно свернув холст и поместив его в тубус, она покинула из квартиры.

— Мсье Мерьель, — набрала она преподавателя. — Буду у вас через сорок минут.

— Хорошо, жду, — ответил мужчина. — Мадмуазель Рашид, у меня есть к вам очень важный разговор.

— Разговор? Хорошо, — медленно ответила Хадижа, не понимая, что же могло случиться.

Может, не стоило все-таки ей отпрашиваться на эти два дня. Тогда почему преподаватель не сказал ей об этом раньше? Понимая, что гадать, не имея причин и фактом, глупо и бессмысленно, Хадижа поспешила ко входу в метро.

* * *

Мерьель посмотрел на дисплей телефон, по которому только что говорил со студенткой. Мужчина даже хотел отменить встречу. Он нервно дернул шторы, прошелся по квартире и в третий раз поставил кипятиться воду в чайнике. Чем больше он думал о Самате, тем сильнее им овладевали сомнения. Опыт общения со множеством людей, которые далеко не всегда были честны в своих словах и желаниях, научили его различать неискренность, а Самат хоть и был правдив в своих эмоциях, всё равно что-то недоговаривал, и это настораживало. Так что Джабир решил сначала поговорить с девушкой, посмотреть на её реакцию и услышать её версию событий — все-таки причин доверять своей студентке у Мерьеля было гораздо больше.

Самат же стоял на улице в алькове деревьев, казалось, ничем не отличаясь от сотни других прохожих. Он специально держался в тени, чтобы остаться незамеченным. Автомобиль Мерьеля стоял возле дома, поэтому тот факт, что художник у себя, не вызывал сомнений, а когда из-за поворота показалась женская фигура, Самат узнал ее практически сразу и только усилием воли заставил себя оставаться на месте. Он проследил взглядом, как Хадижа вошла в подъезд, зная, что идти сразу следом за ней было рискованно, но Самат боялся, что если еще помедлит, то художник и вовсе не откроет ему дверь, так что, надеясь на эффект неожиданности, он подождал ровно минуту и отправился следом за ней.

Девушка же спокойно шагала вверх по лестнице, сверяясь с записанным в смс-сообщении адресом, и мало обращала внимание на шаги позади. Подойдя к нужной, она постучала в дверной молоточек.