Рисунок по памяти - Татьяна Воробьёва (2018)

— Ну, да, — с хитрой улыбкой произнесла та.

— Прекрати! — Хадиджа шутливо бросила в сестру подушку, лежащую на постели, — Как тебе не стыдно, замужняя дама!

— Да, замужняя, но это не я с детства кричала, что хочу богатого мужа, который будет дарить мне много золота, а вышла по любви. Знаешь, не каждой мусульманской девушке это удается.

— Я не люблю Жака, точнее, люблю, но как друга, — почему-то засмущалась Хадижа.

Вспоминая об улочках Бордо, где вместе с другом она гуляла до глубокой ночи, вспоминая их побег в Париж на все выходные, за что оба получили нагоняй после возвращения, а, на самом деле, они просто хотели взглянуть своими глазами на Академию, девушка почувствовала, что отчаянно скучает по Жаку и по той поддержке: безоговорочной и искренней, что получала от него. Насколько бы сумасбродной ни казалась ее идея, Жак был готов кинуться вслед за ней.

Девушка почувствовала, что задыхается в четырех стенах, и, откинув учебник в сторону, посмотрела на Самиру:

— Пойдем прогуляемся? — встала она с кровати, разминая затекшие ноги, — Мне надоело сидеть дома.

— Хорошо, — кивнула кузина, — И куда на этот раз? Мне кажется, что мы посетили уже все музеи Рио-де-Жанейро.

Хадижа улыбнулась. За последние три месяца ей действительно удалось уговорить отца допустить её на экскурсии в музей или галерею. Конечно, всегда в сопровождении кого-либо, чаще всего это была Самира, но иногда и сам Саид присоединялся к дочери, и она с энтузиазмом изучала экспонаты или делала эскизы. Девушка видела, что мужчина любит ее и старается исполнить любое ее желание, если оно, конечно, не выходило за рамки мусульманских правил. Но сейчас девушке не хотелось в музей.

— Нет, — покачала она головой, — Давай прогуляемся по пляжу.

* * *

Пляж, шум прибоя, ласковое солнце. Люди вокруг загорали, купались, отдыхали. Смех, весёлые разговоры — всё это слышалось вокркг, превращаясь в единый гул.

— И как тебе здесь? — спросила Самира, когда они уже прошли вдоль берега, наблюдая за людьми в воде, — Нравится?

Хадижа пожала плечами:

— Пожалуй, да. Когда я начала понимать, что говорят люди вокруг, то стало намного легче.

— А память? Ты ничего не вспомнила?

Девушка улыбнулась, но как-то грустно, и отвела взгляд, наблюдая за волнами, набегающими на берег и старающимися лизнуть край юбки девушки.

— Нет, но, пожалуй, я уже привыкла, что не помню ничего о своем детстве, о семье. Но теперь вы хотя бы рядом, а значит, мои шансы вспомнить выше, — Хадижа посмотрела на сестру, — так говорят врачи.

— Да, пусть так и будет, — приобняла ее Самира.

Она смотрела на свою кузину и удивлялась, как та изменилась. Дело было даже не в том, что Хадижа выросла, а в том, что это была не та девлчка, мечтающая о муже и золоте. Не та девочка, что так мечтала поскорей надеть платок. В ней загорелся какой-то мистический огонь.

— Самира? — голос Хадижи стал чуть громче шепота.

— Да.

— Расскажи мне про мою маму.

Самира вздрогнула, словно услышала резкий звук, посмотрев на вдруг притихшую Хадижу. Было видно, что задать этот вопрос было нелегко.

— Понимаешь, — выдохнула она, — Я хотела спросить у отца, но побоялась. Дядя Али, Зорайде, твоя мама…я не хочу бередить их раны. Вот и решила, что ты сможешь мне рассказать.

Старшая сестра понимающе кивнула.

— Боюсь, я мало что могу тебе рассказать. Тетя Жади была очень красивой. Она любила танцевать. Мне кажется, что она знала все танцы: с мечом, подсвечником, змеей. Мы с тобой часто просили научить нас, — Самира глубоко вздохнула, — Ваша семья долго жила в Фесе — мы не так часто виделись, а когда вы переехали в Бразилию…

Она замолчала, посмотрев на Хадижу, решая, говорить ли дальше, но Хадижа ее опередила:

— Почему она сбежала вместе со мной? — спросила она.