Научи меня плохому - Екатерина Риз

В конце концов, уснула, да так крепко, что не услышала, как Андрей вернулся. Разбудил её негромкий скрип, открываемой дверцы шкафа. Катя глаза открыла и сонно заморгала. Приподнялась на локте и вгляделась в темный силуэт мужа, не понимая, что происходит.

— Андрюш…

Он обернулся.

— Разбудил тебя?

— Который час?

— Пятый. Спи, я тихонечко.

— Ужас какой.

Жданов усмехнулся, Катя услышала, а потом громким шепотом поинтересовался:

— Кать, а где у нас простыни?

— Простыни? На второй полке сверху, — автоматически ответила она.

— Точно, нашел.

— А зачем тебе?..

Андрей прошел к двери, и отчего-то шепотом попросил:

— Спи, я скоро.

Какое тут спи?

Когда он дверь закрыл, в комнате снова стало темно, и Катя замерла в этой темноте, прислушиваясь. Слышала шаги в гостиной, какие-то странные звуки, а потом голоса. Больше не раздумывая, она встала с постели и решительно распахнула дверь спальни. Три шага — и вот она уже в гостиной. Остановилась на пороге, но смотрела не на мужа, а на Малиновского, прикорнувшего в кресле, в обнимку с бутылкой виски. Сидел с закрытыми глазами, лицо было в ссадинах и мелких царапинах, прижимал к груди загипсованную руку, и выглядел несчастным и усталым. Искренне измотанным, это Катя мысленно отметила, и снова начала переполняться раздражением.

Андрей тем временем легко сдвинул диван в сторонку и ловко его разложил. Катя в изумлении смотрела на диван, вспоминая, как мучилась и не могла уснуть на нем, не подозревая, что это кожаное чудо может принимать какие-то другие положения. А оказывается, Жданову просто было невыгодно ей об этом говорить. Правильно, она промучилась полночи — и пришла к нему, льстя его самолюбию!

Андрей тем временем диван простыней застелил, бросил подушку к изголовью, и тут заметил жену.

— Врачи сказали, что ему нужно пару дней под присмотром побыть, — вроде как попытался оправдаться он.

Катя снова на Малиновского посмотрела, попыталась усмирить негодование.

— Пару дней?

Жданов голову на бок склонил, посмотрел с намеком, и Кате пришлось прикусить язык. Еще несколько секунд сверлила Рому взглядом, который, кажется, спал, и никак не реагировал на ее недовольство, и только сказала, прежде чем уйти:

— Забери у него виски. С обезболивающим нельзя.

Вернулась в спальню, и даже дверью не хлопнула, хотя очень хотелось. Такого Катя, признаться, не ожидала. И если еще пару часов назад пришла к мысли, что Малиновского ей все-таки жалко, по-человечески, как любого другого, попавшего в автомобильную аварию, то сейчас, увидев его под крышей своего дома, всю жалость тут же растеряла. Но пришлось напомнить себе, что крыша, под которой она живет, не совсем ее, поэтому она не имеет права диктовать Андрею, кого приглашать в свой дом.

Она легла в постель, устроилась на самом краю, и накрылась одеялом с головой. Хотелось ненадолго остаться в квартире одной, чтобы поплакать, зная, что никто не услышит и не узнает. Сегодняшнее происшествие и то, что Роман Дмитрич Малиновский в данный момент находится в соседней комнате, и то, что ее муж самолично расстилает ему постель, заботясь о пострадавшем друге, напомнило Кате об истинном положении вещей. Они друзья, их объединяет слишком многое, наверняка, намного больше, чем Катя представить может. И Андрей, конечно, не задумывается о том, что сейчас чувствует его временная жена. Его беспокоит здоровье друга, и то, что с ним произошло этим вечером, а Катино недовольство скорее всего списал на капризы.