Призраки озера - Карен Робардс

Оливия услышала приглушенные рыдания девочки и замедлила шаг. Она догадалась, где нужно искать Хлою. Любой ребенок, выросший в этом имении, прекрасно знал об этом уступе. Его нельзя было назвать пещерой – просто углубление на лицевой стороне утеса. Примерно пяти футов глубиной и шести – в ширину, с неровной, изогнутой скалистой «крышей», возносящейся еще футов на двенадцать вверх. Особую привлекательность этому укромному местечку придавали заросли виноградных кустов. Переплетенные аетви закрывали вход, словно занавес, скрывая от любопытных взглядов само убежище. Если человек не знал о существовании этого уступа, он в жизни бы о нем не догадался.

Теперь, обнаружив девочку, Оливия приостановилась, задумавшись. Подойти к ней – не важно, с сочувствием или с нотацией, – означало бы провал всего замысла. В таком состоянии Хлоя не допустит вторжения.

Значит, приближаться не стоит.

Постоянно прислушиваясь к звукам, доносящимся из укрытия, Оливия быстро принялась за работу. Она собрала в стороне от тропы, прямо напротив укрытия, немного веточек и камней и принялась что-то выстраивать. А еще при этом начала что-то напевать.

Оливия никогда не отличалась слухом и голосом. Она знала об этом давно, еще с седьмого класса, когда принимала участие в ежегодном музыкальном фестивале в школе Сент-Тереза и была высмеяна собравшимися. Однако сейчас от нее вовсе не требовалось особых вокальных данных. Достаточно было просто привлечь к себе внимание одного несчастного ребенка, да так, чтобы девочка не заподозрила, что это сделано специально.

– «Жил-был веселый Джимми…» – тихо начала Оливия. Затем припомнила еще несколько куплетов. Когда она приступила к припеву «Колокольчики звенят…», кто-то хлопнул ее по плечу. Назвать это дружеским приветствием у Оливии язык бы не повернулся, но тем не менее это можно было считать призывом к общению.

Прервав пение, Оливия обернулась, изобразив на лице крайнее изумление:

– Хлоя? Привет! – Она сделала вид, что не заметила припухших глаз девочки и все еще вздрагивающей нижней губы, а также ничего не знает о разыгравшейся ранее в доме сцене.

– Что это ты делаешь? – Вопрос прозвучал резко, даже слегка враждебно, но явно заинтересованно. Взгляд девочки впился в четырехугольную конструкцию из камней и глины, которую Оливия соорудила возле тропинки.

– Крышу возвожу, – отозвалась Оливия, продолжая укладывать веточки так, что верхние концы их перекрещивались над одной потолще, которую она уложила горизонтально. Получалось что-то, и вправду похожее на крышу.

– А что это будет?

Зачерпнув пригоршню глины, Оливия шлепнула ее на вершину сооружения. Руки у нее были перепачканы по локоть, брызги глины – она почувствовала – долетели даже до щеки, но Оливии сейчас было не до этого. Кинув через плечо очередной взгляд на девочку, она заметила, что, несмотря на недавние слезы, Хлоя явно заинтригована.

– Домик феи.

– Фе-еи? – Вопрос был сама ирония.

– Ага-а. В детстве я часто строила такие домики. После дождя лучше всего. Много мокрой глины, и легче строить. А когда начинает темнеть, феи выходят на прогулку и…

– Фей вообще не бывает! – На этот раз сарказм был такой силы, что должен был сокрушить Оливию намертво.

Она передернула плечами:

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все, – упрямо сказала Хлоя.

Оливия еще раз пожала плечами, не прекращая замазывать глиной стены домика.

– Когда мне было столько же, сколько сейчас тебе, меня часто обижали. Я убегала и начинала строить волшебный замок для фей. Я строила его так, чтобы можно было увидеть из окна спальни. А потом ложилась в кровать и ждала, когда появятся феи. И они приходили.

– Фе-и? – Слово просто сочилось сарказмом.

– Ну, – сдалась Оливия, – появлялись какие-то светящиеся существа. Я видела огоньки, витающие над замком, они влетали в окна и вылетали обратно.

– Да это были обыкновенные светлячки! – уверенно заявила Хлоя.