Крик ворона - Дмитрий Вересов

— Похоже, так, — согласился он. — Рановато немножко. Я с военными по рации связывался, обещали послезавтра нас перебросить. Правда, здесь мы уже все облазали. Последние дни ходим для очистки совести... Пошли, Левушка.

Военный «мишка» в черно-зеленом камуфляжном раскрасе завис чуть в стороне от лагеря метрах в пятнадцати над землей. Ветер от винта рябил тенты палаток и сдувал с голов шапки, надетые для защиты от солнца.

— Чего не садится-то? — спросила Кира, задрав рыжую голову.

— Да и не должен бы вроде сегодня-то, — заметил Герман Фомич. — Чернов говорил, на послезавтра вызывать будет.

Вертолетчики распахнули дверцу и скинули веревочный трап. По нему стал бодро спускаться какой-то человек в брезентовой геологической куртке с рюкзаком за плечами, за ним еще один — в джинсовом костюме и тоже с рюкзаком.

— Кто это? — спросил Кошкин с обычным своим удивленно-придурковатым видом.

— Сейчас узнаем... Мать не видать, да это ж Лимонтий собственной персоной! Кошкин, бегом туда, рюкзачок принять, до лагеря донести! Кирка плитку раскочегарь, чайник ставь по-быстрому. Они с дороги чайку захотят. Толяныч, иди зови Чернова!

Спустив пассажиров, вертолетчики втянули трап. Машина развернулась и начала подъем.

— Он со Шкарлаттой в маршрут пошел, — лениво отозвался Толик Рыбин. — А Жаппар с Аликом образцы сортируют.

— Всех сюда! И чтобы перед начальством, значит, по струночке!

— Ну ты, Фомич, артист! Только кому тут тюльку гнать? Все свои вроде...

— Свои? А кто с Лимоном прилетел, ты знаешь? Я лично нет.

— Молчу, — поспешно сказал Толик и помчался к дальней палатке.

Вскоре обитатели лагеря стояли в некотором подобии шеренги, развернувшись лицами в ту ворону, откуда приближался Кошкин с двумя рюкзаками. Следом за ним вышагивал Лимонтьев, заботливо придерживая под ручку того, второго, в джинсовом костюме.

— Ну, Кирка, твоего полку прибыло, — заметил Герман Фомич, внимательно вглядевшись. — Лимон бабу привез.

— Иди ты! — воскликнул Толик Рыбин, потирая руки. — Ох, займемся!

— Я те займусь! — цыкнул на него Фомич и наставительно добавил: — Сначала поляну надыбай, сатирик.

Изобразив на лице радостное удивление, он семенящей рысью двинулся навстречу спустившимся с небес.

— Вячеслав Михайлович, что ж вы не предупредили, что прибываете?! — крикнул он шагов с десяти. — Мы бы все чин-чином подготовили, как в лучших домах!

— Здравствуйте, здравствуйте, Герман Фомич, — Лимонтьев приблизился к нему и подал руку. Фомич восторженно схватил ее и горячо пожал. — Знакомьтесь, пожалуйста. Татьяна Валентиновна, позвольте представить вам Германа Фомича Клязьмера, моего зама по АХЧ, в данный момент — завхоза экспедиции.

— Здравствуйте! — Искательно глядя Тане в глаза, Фомич бережно, как фарфоровую вазу, принял протянутую ею руку.

— Это, Герман Фомич, Татьяна Валентиновна Ларина, знаменитая киноактриса и супруга Павла Дмитриевича — пояснил Лимонтьев.

На подвижном, как у обезьяны, лице Германа Фомича проступило благоговейное выражение.

— Не очень знаменитая, — с улыбкой уточнила Таня.

— Татьяна Валентиновна специально прилетела из Парижа, со съемок, , чтобы повидаться с Павлом Дмитриевичем, — сказал Лимонтьев.

— Не преувеличивайте, Вячеслав Михайлович, не из Парижа, а из Братиславы.

Герман Фомич семенил рядом, приговаривая;

— Надо же, надо же, то-то порадуется Павел Дмитриевич.

— А вот и наша славная команда, — объявил Лимонтьев, когда они вышли к палаткам и остановились перед строем. — Здравствуйте, товарищи!

— Здравствуйте, Вячеслав Михайлович! — хором отозвалась «команда», при этом глядя не на него, а на Таню.

— А где Павел? — шепотом спросила она у Германа Фомича.