Крик ворона - Дмитрий Вересов

В Шереметьево Аланну встретил довольно стильный юноша, на ужасном английском языке представившийся Альбертом. На свою беду Аланна предложила перейти на русский, и всю дорогу до гостиницы Альберт приставал к ней со всякими сальностями, попытался подняться вместе с ней в ее номер. Аланна жестко попросила его подождать в вестибюле, пока она приведет себя в порядок с дороги. Он надулся и всю дорогу до института обиженно молчал. Один из руководителей института, доктор Лимонтьев принял ее со всей предупредительностью, лично показал отделы и лаборатории, познакомил с сотрудниками, обещал всякое содействие в изысканиях. Под конец встречи Аланна достала из сумочки несколько привезенных с собой минералов, показала Лимонтьеву и попросила разрешения поговорить с доктором Черновым, который занимается, или некоторое время назад занимался такими минералами. Лимонтьев озадаченно наморщил лоб: ни об алмазах такого типа, ни о докторе Чернове он не имел ни малейшего представления. Подумав, он пригласил Аланну на ланч, чтобы в неофициальной обстановке потолковать более обстоятельно. Возвратившись в институт, он распорядился немедленно принести ему в кабинет журнал со статьей Чернова. Лимонтьев внимательнейшим образом прочитал статью и погрузился в раздумья. При грамотном подходе это дело могло принести прямо-таки головокружительные дивиденды. А такой подход мог обеспечить только один человек.

С Вадимом Ахметовичем Шеровым Лимонтьев познакомился, когда руководил хоздоговорными работами для малоизвестной, но вполне платежеспособной организации, служившей ширмой для реального заказчика, каковым и был Шеров. Они встретились, поняли друг друга с полуслова, и с этого началось восхождение Лимонтьева — посредственного кандидата наук, которого терпели в институте только благодаря организаторским талантам и пробивной силе.

Через неделю после встречи с Аланной Лимонтьев сидел за длинным журнальным столиком в элегантной гостиной Вадима Ахметовича, положив перед собой фирменную кожаную папочку. В этой папочке были все сведения по голубым алмазам, которые можно было собрать за такой короткий срок. Лимонтьев доставал листок за листком, протягивал Шерову, объяснял, доказывал. Тот слушал, изредка задавал вопросы, время от времени обмениваясь короткими репликами и жестами с третьим участником беседы. Точнее, участницей: рядом с Шеровым сидела его роскошная молодая любовница, которая по странной прихоти Вадима Ахметовича часто присутствовала даже на самых конфиденциальных встречах.

Выслушав Лимонтьева, Шеров в очередной раз взглянул на нее.

— Оно?

Красавица кивнула.

— Покажи.

— А надо ли?

— Надо.

Она пожала плечами, дотронулась до золотого кулон-чика на шее, слегка нажала. На ладонь что-то выпало. Она протянула руку Лимонтьеву. На руке лежал крупный голубой алмаз.

— В пятницу вечером у меня скромный прием. Я была бы рада видеть вас, Вячеслав Михайлович, и непременно с вашей американской гостьей.

От ее улыбки у Лимонтьева закружилась голова. Аланна Кайф недаром была дочерью Алана Кайфа. При внешности и манерах типичной юной интеллектуалки не от мира сего она обладала отличным чутьем на хороший бизнес и железной хваткой. Через день после весьма интересной беседы с очаровательной хозяйкой изысканной квартиры на Кутузовском проспекте, куда пригласил ее Лимонтьев, и ее солидным «бойфрэндом», господином Шеровым из Министерства внешней торговли, она встретилась с сотрудником посольства мистером Майерсом — и еще через два дня получила от спонсоров все полномочия на ведение предварительных переговоров. Она слабо разбиралась в местной специфике и юридических нюансах; сам факт участия в переговорах двух официальных лиц казался ей достаточным подтверждением полной законности готовящейся сделки. Доктором Черновым она больше не интересовалась — ей сказали, что он работает в другом городе и давно бросил алмазную тему.