Крик ворона - Дмитрий Вересов

Тетя Поппи — мисс Пенелопа Семипопулос — оказалась толстой приземистой бабой в красном брючном костюме, с крашеной черной стрижкой под бобика и нечистой кожей. Она встретила Таню с Дарлингом в уютной прихожей, притулившейся за дверью без номера в начале коридора, вплеснула руками, провизжала что-то темпераментное и кинулась обнимать и целовать Таню, обдавая ее кислым пивным перегаром и пятная багровой помадой.

— Рада, рада! Ты красивая, — с рыдающими придыханиями прохрипела она.

— Я тоже очень рада познакомиться с вами, мисс Семипопулос, — ответила Таня, деликатно высвобождаясь из потных объятию новой родственницы.

— Называй ее тетя Поппи, иначе она обидится, — сказал Дарлинг. — И, пожалуйста, говори помедленнее. Тетя не очень хорошо понимает по-английски.

— Да, да! — оживленно кивая, подтвердила тетя Поппи и совершенно ошарашила Таню, добавив по-русски: — Английски плехо. Русски корошо. Русски совсем-королю... Ортодокс гуд.

— Ну вот, совсем в языках запуталась, — с усмешкой заметил Дарлинг. — Тетя Поппи отродясь в церковь не заглядывала, но, как все греки, питает слабость к единоверцам.

Таня улыбнулась, а тетя Поппи состроила кривую рожу и обрушила на племянника какую-то греческую тираду, при этом от души размахивая руками. Тот что-то ответил, и тетя мгновенно успокоилась, схватила Таню под локоток и втащила в гостиную, где на круглом столе, покрытом синей клеенчатой скатертью, был накрыт ужин.

— Совсем худая, — сказала тетя Поппи по-английски, видимо исчерпав запас русских слов, и усадила Таню на мягкий, обтянутый серым бархатом стул. — Надо кушать, много кушать. Здесь все много кушать!

Для начала она навалила Тане большую глубокую тарелку салата из огурцов, помидоров, оливок и брынзы, щедро заправленного уксусом и растительным маслом.

— Греческий салат, — пояснил Дарлинг, наклонил заранее откупоренную высокую бутылку и налил себе и Тане. — А это белое кипрское вино.

— А тете? — спросила Таня.

— Она пьет только «Гиннес», — сказал Дарлинг. При слове «Гиннес» тетя Поппи блаженно улыбнулась и налила в свой стакан черной пенной жидкости из большого кувшина, стоящего возле ее прибора.

Дарлинг поднял бокал и с улыбкой обернулся к Тане.

— За нового члена нашей большой и дружной семьи! — провозгласил он и, не чокнувшись, одним махом осушил бокал.

Тетя Поппи последовала его примеру. Таня пригубила вина, сделала два-три мелких глотка и поставила бокал. Приятное, очень легкое вино со странной, не вполне винной горчинкой. Подмешали чего-нибудь? Однако Дарлинг же выпил. И немедленно налил себе второй, тетя Поппи тоже. Таня ослепительно улыбнулась им обоим и принялась за салат, заедая его горячей хрустящей булочкой. Только сейчас она поняла, до чего проголодалась.

После салата тетя Поппи сняла крышку со сверкающей металлической кастрюли, расположившейся в самом центре стола, и положила Тане огромную порцию крупно наструганного мяса, переложенного слоями баклажанов, помидоров и лука.

— Мусака, — пояснил Дарлинг, протягивая свою тарелку. — Молодая баранина. Очень вкусно.

Таня попробовала, целиком согласилась с мужем и подняла бокал за гостеприимную хозяйку этого теплого дома. Дарлинг перевел ее слова тете Поппи, та расчувствованно всхлипнула и произнесла длинную тарабарскую фразу. Естественно, Таня ничего не поняла, но на всякий случай произнесла одно из немногих известных ей греческих слов:

— Евхаристо!

Тетя Поппи вскочила, проковылялас Тане и заключила ее в жаркие объятия.

— Ты правильно ответила, — сказал Дарлинг Тане, когда тетя Поппи уселась на место. — Тетя очень похвалила тебя и сказала, что ты — лучшее украшение этого дома.