Крик ворона - Дмитрий Вересов

— Второе — это как раз про меня. Столичный чиновник-хозяйственник, занимающий этот двухместный номер исключительно по блату. Правда, я здесь ненадолго, вчера приехал, а уезжаю дня через три-четыре... А вот насчет моего партнера — тут вы того. Это же Алексей Львович Толстых, краса, так сказать, и гордость... Вы его эпопею «Братья Коромысловы» читали?

— Не читал, — искренне ответил Павел.

— Я тоже, — признался Шеров. — Но, с другой стороны, у нас всякий труд почетен.

Он подмигнул Павлу, допил коктейль и поднялся.

— Пойдем греть бока на вечернем солнышке? — предложил он.

Павел тоже встал.

— Спасибо за отверточки, — сказал он.

— Приходите еще, — откликнулся Шеров из комнаты. — Милости просим.

Они спустились и вышли из корпуса, не прерывая беседы.

— Как вам здесь? — спросил Шеров уже на аллее.

— Хорошо. Только скучновато немного. Карадаг закрыли. Поиграть вот сегодня в первый раз удалось, благодаря вам.

— Не мне, — поправил Шеров, — а товарищу Толстых. Впрочем, все поправимо, было бы желание. Хотите, запишемся на утро, с семи до восьми. Мешать нам не будут, других претендентов нет — писатели рано вставать не любят. Согласны?

— Согласен, — с радостью подтвердил Павел.

— А что Карадаг закрыт, так это тоже не для всех. Хотите, завтра после завтрака в бухточки смотаемся? Вы там бывали прежде?

— Да, студентом еще.

— А супруга ваша?

— Таня? Вроде нет.

— Вот и отлично. И ей, и девочке вашей интересно будет...

Суровый усатый отставник, дежуривший у калитки на закрытый для простой публики писательский пляж, пропусков у них не потребовал, а даже взял под козырек. На топчане у самого моря Павел заметил Таню, а Нюточка уже неслась к нему, и он еле успел наклониться, подхватить ее на руки и подбросить высоко в воздух.

— Мама! — заверещала Нюточка. — Папа пришел. Можно я еще раз искупаюсь?

— Потрясающе! — сказал Шеров. — Так вы и есть та самая Татьяна Ларина? Извините, что еще вчера не признал вас, но, поверьте, времени ходить в кино не остается, к тому же я теперь не так часто бываю на родине.

— А я в последнее время не снимаюсь, — тихо сказала Таня.

— Ну, что я могу сказать? — Шеров развел руками. — Только то, что режиссеры — дураки, но это вы и без меня знаете... Надо же, Татьяна Ларина! Мои друзья сейчас разыскивают вас в Ленинграде, в Москве, а вы — вот она. И как после этого не верить в судьбу?

Они лежали на пустынном берегу Сердоликовой бухты, неспешно потягивая прямо из горлышка чешское пиво, доставленное сюда Шеровым в специальной сумке-холодильнике. Павел и Нюточка, нацепив маски и трубки, ныряли на мелководье в чистейшей воде, охотясь на рапанов и куриных богов. Таня время от времени поглядывала в их сторону, но не тревожилась: ведь Нюточка не одна, а с отцом, стало быть, в надежных руках.

— И зачем они меня разыскивают? — спросила Таня.

— По моей просьбе.

— Вам-то я зачем, Вадим Ахметович?

— Хочу сделать вам интереснее предложение.

— Какое?

— Ну, какое предложение можно сделать актрисе? Роль, конечно.

— Но разве вы режиссер? Ведь сами вроде говорили, что не имеете к кино отношения.

— Считайте меня полномочным представителем режиссера.

— Так что же он сам?.. Впрочем, все пустое. — Таня обреченно махнула рукой. — Я свыклась с мыслью, что больше никогда не буду сниматься.

— Почему? — чуть нахмурившись, спросил Шеров.

— Потому что никто не утвердит меня даже на самую пустячную роль. Вам известно, почему я перестала сниматься?

— В общих чертах... Послушайте, Татьяна... э-э-э...

— Можно просто Таня.