Крик ворона - Дмитрий Вересов

— Часа через полтора, — не оборачиваясь, сказал он.

— Тогда меня сейчас стошнит, — объявила Нюточка. Машина сделала резкий зигзаг. Таня охнула и полезла в сумку за заранее приготовленными полиэтиленовыми пакетиками.

— Нет, — передумала Нюточка, получив пакетик. — Лучше яблочко.

Скушав яблоко, она поскучнела, минут пять полюбовалась на однообразную картину за окном и задремала на коленях у Тани. Зато когда в просвете между горами показалось море, она взвизгнула от восторга.

Бдительная тетка у входа в Дом творчества встретила их настороженно, но узнав, что они будут жить в служебном корпусе у Екатерины Семеновны, моментально смягчилась, пропустила их на охраняемый объект и: даже показала дорогу до внушительного по здешним меркам трехэтажного здания, фасадом выходящего на аллею.

Екатерина Семеновна, крепкая проворная дамочка лет шестидесяти, оказалась дома, всплеснула руками, поахала на Нюточку, вручила ей липкую конфетку, показала жилье — на удивление цивильное, с ванной и кухонькой, оборудованной раковиной, плитой и холодильником, — тут же уговорила Таню приобрести курсовки, дающие право завтракать, обедать и ужинать в столовой Дома творчества, а заодно взяла плату за неделю вперед. Они не успели толком разложить вещи, а Екатерина Семеновна уже прибежала с курсовками и пропусками и объявила, что обед на сегодня они уже пропустили, но она с радостью покормит их со своего стола — и всего-то по два рублика с носа.

— Сначала купаться! — категорически заявила Нюточка, и троим взрослым с трудом удалось отговорить ее, пообещав, что они пойдут на море сразу после обеда.

Но, отведав в хозяйкиной комнате борща с бараньими ребрышками и баклажанами, оладий с медом и сладкого арбуза, Нюточка уснула прямо за столом. Перенеся малышку в свою комнатенку, Павел на минуточку прилег на диван... Короче, на пляж они попали только под вечер, на закатное солнышко, и чуть не опоздали на ужин: вытащить Нюточку из теплых голубых вод удалось отнюдь не сразу. А еще нужно было бежать переодеваться: на советских курортах не полагается приходить в места общественного питания в пляжных нарядах.

В живописный павильончик, где расположилась столовая Дома творчества, они зашли, невольно озираясь в поисках известных лиц. Но из большого числа ужинающих узнали только драматурга Радзинского, оказавшегося на-. много рыжее, чем на телевизионном экране. Зато Таню, судя по выражениям лиц, узнали многие. Она не снималась уже два с половиной года, но в нашем прокате фильмы идут долго и забываются не скоро. Тем более, как выяснилось позднее, всего за два дня до их приезда в кинозале крутили «Особое задание».

Их соседом по столу оказался умеренно нетрезвый здоровенный дядя лет сорока, представившийся барнаульским поэтом Луганюком. На протяжении ужина поэт все пытался зазвать их к себе в номер на бутылочку коньячку. Они отказались, сославшись на усталость после дороги. Тогда Луганюк, заручившись у них обещанием непременно заглянуть к нему завтра, извлек из находящейся при нем кожаной папочки тоненькую серую книжку, на обложке которой было коричневыми буквами напечатано: «Ромуальд Луганюк. ВСЕ ОТ ЛЮБВИ». Достав из пластмассового стаканчика с салфетками карандаш, которым полагалось отмечать завтрашнее меню, он нацарапал на титульном листе: «Дорогим Татьяне и Павлу от автора» — и, просительно глядя на Таню, вручил ей. Она вежливо поблагодарила.

После ужина гуляли по прибрежному променаду, слушали цикад и шорох волн. Возвратившись, уложили Нюточку и, сидя на кухне, читали друг другу вслух творения товарища Луганюка, среди которых попадались истинные перлы:

Выйду за околицу — всколыхнется грудь.

Сердце беспокоится, ждет чего-нибудь -

Ждет и беспокоится, схоронясь в груди -

Что там за околицей, что там впереди?

Но особенно их потрясли стихи «трудовой» тематики. Одно начиналось так:

Приспели на уборку сроки,

В степи грохочут трактора.