Сверху и снизу - Лаура Риз (2001)

Я думаю о Фрэнни, о том, как изменилась ее жизнь в день смерти Билли. Она чувствовала себя ответственной за смерть, которую была не в силах предотвратить, я — за ту, которая на мне; и обе мы после этого навсегда изменились.

— Аборт разрешил мои проблемы, — вздохнув, говорю я. — Я особенно не думала тогда ни об этом, ни о самом аборте, но когда прошло несколько лет, эта мысль уже не шла у меня из головы.

Щелкает выключатель, и кондиционер наполняет дом низким глухим бормотанием. В комнате внезапно становится холодно, и я натягиваю на себя одеяло. М. запускает под него руку, чтобы коснуться меня.

— Это был уже не эмбрион, — говорю я. — Три с полови ной месяца беременности, почти четыре — плод размером с мою ладонь, с ручками, ножками, глазами, носом, ртом, половыми органами, мозгом, сердцем, нервной системой. Это был человек, ребенок, и я, не особенно раздумывая, лишила его жизни.

Конечно, я за то, чтобы женщины имели право контролировать свое тело. У них должен быть выбор. Но все же, когда я лишила его жизни, это изменило меня навсегда; это меня ослабило. Не сразу — прежде чем последствия проявились, прошли годы, — но однажды я поняла, что совершила поступок, который невозможно исправить. Это иссушило мою душу. И хоть я не религиозна, но если бы была религиозной, то, наверное, это закрыло бы мне путь на небо. Один неосторожный поступок — и ты у Бога в черном списке.

М. не смеется над моей неудачной попыткой представить все в легкомысленном свете. Придвинувшись, он крепче прижимает меня к себе. Я хочу закончить свой рассказ — остался только один момент, хотя, возможно, самый важный, — но не могу. Словно почувствовав мое нежелание, он говорит:

— Осталось что-то еще?

— Да.

— Так расскажи.

— Нет.

М. не настаивает, чтобы я продолжала. Поцеловав меня в шею, он кладет голову мне на грудь. Его голос звучит непривычно глухо:

— Когда мы впервые встретились, ты ничего для меня не значила, и твоя твердая уверенность, что именно я убил Фрэнни, меня только забавляла. Я даже наслаждался той ролью, которую ты мне приписывала. Для меня это была игра. Но потом все изменилось. Ты стала мне очень дорога. Сначала я и не представлял, что могу полюбить тебя.

Я молча выслушиваю его признание. Эти слова, проглядывающая в его голосе нежность застают меня врасплох. Мои чувства к нему не столь определенны. Мы молча лежим, переплетясь в объятии, словно одно целое.

— Я собираюсь сообщить тебе нечто важное, — наконец говорит М.

— О Фрэнни? — Я чувствую серьезность его тона.

— Да, о ней.

— И что же? — Мое сердце начинает биться сильнее.

Отстранившись, М. приподнимается на локте и пристально смотрит на меня, его рука под одеялом слегка поигрывает пальцами на моем животе.

— Ян был знаком с Фрэнни. Он трахал ее.

— Что? — Я даже привстаю от неожиданности.

М. не отвечает, зная, что я прекрасно расслышала его слова.

— Ты врешь.

— Его так мучило чувство вины, что он признался в этом своему новому лучшему другу — «Филиппу Эллису».

— Я тебе не верю.

— Не верь, если хочешь, но это записано в ее дневнике, который ты читала; она встретилась с ним во время одной из ваших вечеринок. В дневнике она не упоминает Яна по имени — пишет только, что он репортер из «Пчелы» и что она переспала с ним той же ночью. На следующее утро он об этом сожалел, повел ее в кафе «Есть, чтобы думать» и сказал, что их свидание было ошибкой.

— Ты опять врешь! — взрываюсь я. — О человеке из «Пчелы» тебе стало известно из ее дневника. Это может быть кто угодно — ты просто пытаешься опорочить Яна, выдать его за другого.

— Я и сам поначалу не увидел связи, но Ян мне признался.

— Неправда. Он сказал бы мне об этом.