Сверху и снизу - Лаура Риз (2001)

Слов больше не нужно. Мне хочется обнять его и крепко прижать к себе, дав ему понять, что это я ошиблась и вовсе не считаю его виновным в смерти моей сестры, но мое тело мне не подчиняется. Моя рука безвольно висит в его руке, и в конце концов я прижимаю ее к груди.

— Ян, сегодня вечером мне надо побыть одной. Он начинает протестовать, но затем уступает.

— Позвони, когда снова захочешь меня видеть. Поцеловав меня в щеку, Ян уходит. Я ложусь в постель, гадая, когда мы снова увидимся и увидимся ли.

Глава 34

Анна-Мария, моя соседка с противоположной стороны улицы, снова копается у себя в саду. На этой маленькой женщине сейчас большая соломенная шляпа, выгоревшее летнее платье и садовые рукавицы, такие громадные, что в них она кажется еще меньше. Я подхожу к ней, и мы несколько минут болтаем. Кажется, будто Анна-Мария всегда возится в саду, но я знаю, что это лишь иллюзия — она школьный учитель математики и большую часть дня проводит на работе. То, что я всегда застаю ее на одном и том же месте, — это случайность, и больше говорит о моей добровольной изоляции, чем о ее пристрастиях: если бы я чаще выходила из дома, то видела бы ее в других ипостасях. Вообще я мало контактирую с соседями, и хотя живу здесь уже год, но почти никого не знаю. С Анной-Марией мы знакомы лишь потому, что посещаем один и тот же класс в атлетическом клубе.

Сейчас она стоит на четвереньках, ковыряя землю совком.

— Что вы сажаете? — спрашиваю я.

— Маргаритки. — Она выдергивает из земли несколько цветков. — Собственно, я их не сажаю, а прореживаю, чтобы на следующее лето было больше цветов — даю им жизненное пространство.

Из-под платья видны ее загорелые ноги. Я наблюдаю, как Анна-Мария работает. Закончив с маргаритками, она встает и любуется на свою работу, тыльной стороной руки вытирая пот, а затем медленно обходит лужайку, словно что-то проверяя. Я следую за ней.

— Ну, что новенького?

Анна-Мария, разумеется, знает, что я имею в виду соседей. Она включает разбрызгиватели, которые, прежде чем выплеснуть ровные струи воды, издают глухое урчание.

— Ну, во-первых, в нескольких домах от нас кто-то разрыл свой передний двор и переделывает его.

Я смотрю вдоль улицы и вижу большую кучу земли. Меня удивляет, что раньше я ее не замечала. Я завидую своим соседям, живущим нормальной жизнью: мне хотелось бы, чтобы моя жизнь тоже стала чуточку проще. Никто из них не боится убийц, никто поминутно не оглядывается и не задумывается о том, что будет, когда закончатся ближайшие две недели.

В этот момент к моему дому подъезжает на велосипеде мой домовладелец, Виктор Пьюзо, одетый в бежевые шорты и рубашку для игры в поло. Это энергичный мужчина семидесяти с небольшим лет, загорелый и немногословный; время от времени он приезжает, чтобы проверить работу садовника. Я оставляю Анну-Марию с ее разбрызгивателями и вновь пересекаю улицу, чтобы поздороваться с Виктором. На середине улицы мне приходит в голову, что сегодня я встретила больше соседей, чем обычно встречаю за месяц. Я уже начинаю считать себя одной из эксцентричных пожилых женщин, о которых судачат за спиной. Кажется, я становлюсь фантомом, Человеком-Невидимкой.

Упершись руками в бока, Виктор осматривает одно из деревьев на переднем дворе, и на его лице появляется озабоченное выражение.

— Здравствуйте, Виктор! — говорю я, и он, обернувшись, приветствует меня дружеской улыбкой.

— Город прислал мне письмо,. — сообщает хозяин дома. — Нам собираются заменить деревья на переднем дворе.

— Это зачем?

— Потому что они умирают, — странно взглянув на меня, отвечает Виктор.

Я смотрю на деревья — они действительно кажутся нездоровыми. Сейчас только конец августа, а на них уже нет листьев. Мне вспоминается прошлый год, когда их густая листва щедро затеняла передний двор. Но я не успеваю задуматься над этим, так как тут же вспоминаю, что мне нет до этого никакого дела.