Любопытная - Пеладан Жозефен (1885)

Придя в себя и немного привыкнув к обстановке, Поль осмотрелась. Стены украшали фрески, прославлявшие изуверства средневековья. На них были изображены схоласт, сжигающий статую Аристотеля; колдунья, перерезающая веревки повешенных; обитательницы замков в длинных конусовидных головных уборах, аплодирующие участникам немыслимых турниров; пиршества на манер полотен Хальса80; Рабле, возникающий из «божественной бутылки»; покровитель бродяг Вийон в сопровождении кортежа оружейниц и колбасниц. На потолке – коллекция набитых соломой чучел сов и котов; в самом центре, на месте люстры – голова крокодила. По одну сторону стойки расположился ящик с мумией, по другую – гроб из сосновых досок. Ножи чередовались с сухими ветками и курительными трубками.

Эта эклектика вызвала у принцессы улыбку.

– Не снимайте шляпы, – сказал ей Небо́. – Ваш парик в беспорядке, а здесь есть глаза художников.

– Прошу тишины, господа! Смена декораций! – объявил хозяин трактира. – «Трактир бродяг» превратится в Сикстинскую капеллу, и зазвучит «Магнификат» Палестрины81.

Зазвучал священный гимн, наполняя душный трактир великолепием литургии и напоминая о величии веры в рациональный век.

Чистый и сильный голос певца, обладателя высшей награды в Риме, вызывал в памяти протяжные псалмы и величественные грегорианские песнопения. При первых аккордах Поль закрыла глаза и, несмотря на продолжавшие вокруг разговоры, на мгновение словно перенеслась в храм во время молебна. Но выкрик трактирщика «Четыре кружки вина, господа?» вернул ее к действительности, внезапно явив всю гнусность окружавших ее людей. Разумеется, она немало читала и слышала о безумцах, называющих себя врагами божьими, и о том, что самые бесчестные из них не признают Создателя. Атеизм представлялся ей поэтическим гневом Манфреда82 и богохульством мильтоновского Сатаны83; она не удивилась бы, хотя и испытала бы отвращение, услышав брань Ришпена84, коварные речи Ренана или несерьезность Вольтера. Но безразличие образованных людей перед мелодичным звучанием молитвы, ноты которой лились подобно четкам, рассыпающимся в ладонях верующей, поразило ее. «Что же может значить любовь к женщине для мужчин, не слышащих Господа?», – подумала она.

Небо́ курил, догадываясь о чувствах Поль, но не произносил ни слова. Изучая окружавшие ее лица, принцесса с удивлением отмечала в глазах мужчин ум, не сочетавшийся с их непристойными позами. Безошибочно отражая характер, их поведение указывало на отсутствие воли и принципов – сплав, уничтожавший аристократизм и лишавший будущего целую эпоху.

Неискушенный человек, будь то дикарь или варвар, краснокожий или гунн, поступками не опровергает своих чувств: гармония рассудка и действий стремится в нем к совершенству. Декадент же, напротив, восприимчив ко всяким изломам – его разум зыбок, как и его жизнь.

Даже полное преступных рук и повинных голов общество остается жизнеспособным. Но когда среди нравов появляется скептицизм, начинается эпоха вымирания и торжества евнухов.

Поль не задумывалась о причинах вульгарного поведения этой своеобразной элиты – она не знала, что оскопленный не имеет почвы под ногами и что представшие ее взору скептики были либо беспомощны и нездоровы, как говорили в Голубой гостиной, либо неполноценны от рождения, либо осознанно искоренили в себе стремление к идеалу.