Истинные цвета - Дорис Мортман (2000)

— Цена художественного произведения не определяется себестоимостью — как цена книги или автомобиля. Его оценка базируется на совершенно иррациональной основе. Если вы очень хотите его заполучить, то заплатите запрашиваемую цену.

— Но если вы знаете правила игры, то вами нельзя манипулировать.

Склонив голову набок, Грета окинула собеседника изучающим взглядом.

— Кажется, вы гордитесь тем, что всегда управляете собой, и это прекрасно. Только не занимайтесь самообманом, Энтони. Каждым можно манипулировать — с помощью его желаний.

В этот момент внимательно слушавшая их разговор Нина вдруг обнаружила, что Лила, глядя на нее, просто лопается от злости. Не теряя времени, Нина тут же стала поспешно убирать со стола. Затем, стараясь избежать встречи с Лилой, она скользнула совсем в другую дверь — отнюдь не в кухонную — и оказалась в небольшом холле. В поисках выхода Нина схватилась за первую попавшуюся ручку и замерла. В комнате на коленях перед конгрессменом стояла занятая весьма интимным делом Сисси Гартвик. Оба были столь поглощены этим занятием, что не заметили Нину, которая тотчас закрыла за собой дверь так же тихо, как и открыла.

На тот случай, если кто-нибудь ее заметил, Нина выждала несколько дней и только потом позвонила Клайву.

На следующий день на «Шестой странице» появилась полная иносказаний заметка о жене издателя и слуге народа. Еще через день Нина и Клайв праздновали получение самого большого за все время гонорара. А спустя две недели Джоди Катлер пригласила Нину зайти.

— Очень жаль, Нина, но мы не сможем опубликовать «Золушку из Сохо». — Нина посмотрела на нее непонимающим взглядом. Джоди, которая уже не раз видела подобные взгляды, добавила: — По женским романам у нас очень напряженный план. Для вашей книги там просто не хватит места. Вы меня поймете.

— По правде говоря, я не понимаю.

Джоди тотчас терпеливо прочитала Нине лекцию о том, как трудно составить издательский план: о бюджетных ограничениях, конкуренции и требованиях авторов. Она все еще улыбалась, но взгляд ее уже стал напряженным.

— График можно изменить.

— Это не так просто, как кажется, — отозвалась Джоди, предоставляя Нине последнюю возможность спасти лицо.

— Было бы желание.

Улыбка на лице Джоди исчезла.

— Я не стану менять график ради избитой сказки.

— Вы меня оскорбляете!

— Извините, Нина, но ваша «Золушка» банальна, сюжет ее предсказуем, к тому же она, если честно, плохо написана. — Джоди так и не привыкла к тому, что иногда приходится разрушать чьи-то мечты, и все же с годами научилась, ибо это просто необходимо. — Я читала ваши пресс-релизы, — желая подсластить пилюлю, промолвила она. — Они хорошо написаны, Нина. Свежо, энергично, зачастую с юмором. Почему бы вам не заняться журналистикой?

— Спасибо за совет. — Не отрывая глаз от собеседницы, Нина встала. — Я обязательно запомню то, что вы сказали.

* * *

Через два месяца Нине довелось прислуживать в доме Греты Рид. Квартира, выходящая окнами на Центральный парк, была не очень велика — Грета жила одна, — но имела прекрасную планировку.

На стенах жилища красовались работы Моне, Джакометти, Пикассо, в комнатах стояли скульптуры Луизы Невельсон и Жана Арпа. Все они, по слухам, предназначались для продажи. Лишь в глубине библиотеки висело полотно, которое Грета вроде бы продавать не собиралась, — автопортрет мексиканской сюрреалистки Фриды Кальо, написанный в период ее мучительных переживаний из-за предательства мужа, изменившего ей с ее младшей сестрой. Почему Грета, о любовниках которой никто ничего не слышал, оставила себе эту картину, для всех было большой загадкой.