Последняя королева - Гортнер Кристофер Уильям (2006. 2008)

– Я твоя жена. Тебе еще что-нибудь нужно? – словно издалека донесся мой собственный голос. – Может, подогретого вина, чтобы легче было заснуть?

Наступила тишина. Я бесстрастно смотрела на него, сжимая в руках поднос, и уже само то, что я с легкостью изображала любящую жену у постели мужа, подтверждало, сколь чудовищно он изменил мою душу.

– Нет? Ладно. Я буду в соседней комнате. Постарайся заснуть.

Я направилась к двери. Ноги мои словно налились свинцом, сердце переворачивалось в груди. Уже поставив поднос на буфет и взявшись за засов, я услышала, как Филипп проворчал:

– Если тот доктор, что ты привела, не против – пожалуй, немного вина не повредит.

* * *

Изо рта Филиппа вырывалось судорожное дыхание, грудь едва вздымалась. Последние два дня он что-то неразборчиво выкрикивал, а затем впал в полное молчание. У него снова началась лихорадка, и на этот раз ничто не могло ее победить.

– Вам нужно отдохнуть, ваше высочество, – сказал Парра.

Он тоже крайне устал и был сбит с толку внезапной переменой в состоянии Филиппа. Новый приступ сопровождался кровавым поносом и зловещими язвами на коже, словно его тело гнило изнутри.

– Нет, – устало улыбнулась я. – Но от стакана воды я бы не отказалась.

Поклонившись, он вышел.

Рот Филиппа был открыт, из горла доносился чудовищный хрип: как будто стучит о булыжники площади коровье вымя, полное камней, которое дети используют для игры в мяч. Я взяла его за руку: изнутри веяло теплом, хотя сама кожа казалась холодной и неожиданно жесткой. Филипп научил меня, что значит одиночество и предательство, но я не хотела, чтобы он чувствовал себя одиноко.

Я проявляла к нему сочувствие, какого никогда не видела от него.

Ощутив мое прикосновение, он наморщил лоб. Я вложила в его руку заранее приготовленный кубок, в котором растворялись в теплом вине остатки трав. По лицу Филиппа пробежала тень.

– Выпей, – прошептала я.

Я влила смертоносное снадобье в его раскрытый рот. Часть вина плеснула на подбородок, и я вытерла его рукавом.

– Уже почти все. – Я снова взяла его за руку. – Почти все.

Несколько секунд спустя он судорожно вздохнул. Я почувствовала, как сжимаются, а затем безвольно слабеют его пальцы.

Все вокруг будто замерло. Мы застыли во времени, подобно нарисованным на фасаде фигурам. Тишина окутала меня со всех сторон. Словно во сне, я почувствовала, как холодеет кожа Филиппа. Взглянула в его лицо. Если бы не бледность, могло показаться, будто он просто спит. Он снова казался молодым: смерть вернула ему былую красоту наших счастливых дней. Спутанные золотистые волосы падали на лоб, длинные светлые ресницы, предмет зависти многих придворных дам, напоминали крылья спокойно сидящих бабочек. Глядя на него, я утратила ощущение прошлого. Я не осознавала ни самой себя, ни ребенка в моей утробе.

И что́ я совершила ради спасения своего королевства.

Я ничего не видела, кроме тела мужа, и ничего не слышала, кроме слов произнесенного всего пять месяцев назад пророчества: «Сегодня ты явился сюда гордым принцем, юный Габсбург. Но после смерти тебя ждет куда более долгий путь по Кастилии, чем при жизни».

Глава 30

Мой муж, за которого я вышла ради политики, которого я четыре года любила и пять лет ненавидела, с которым я бессчетное число раз лежала в постели и из-за которого пролила бессчетное количество слез, от которого я родила пятерых детей и зачала шестого, против которого я строила интриги и сражалась, – мой муж был мертв.