Сепсис - Элина Самарина (2005)

Хоть утверждал Дикий, что Эльдар в Татарстане — человек номер два, а может быть, и выше, Генрих считал эту характеристику гиперболой. Но, встретившись воочию, почувствовал, что близок Дикий к истине. Даже за те короткие часы, который провел Рудин в обществе криминального авторитета, он увидел, как велика и как всепроникающа власть этого респектабельного очкарика Эльдара.

— Через семь минут сюда приедет один человек, — Эльдар мельком глянул на часы. — Мы еще раз прокрутим эту запись, и он назначит на раскрутку этого дела важняка из Генпрокуратуры. А важняк — это не фунт кишмиша. Он их прокладки разом налицо вывернет. Все их подставы.

Генрих специально сверился по часам: ровно через семь минут «ассистент» Эльдара впустил в роскошную залу ожидаемого гостя.

— Знакомить вас не буду, — пробормотал Эльдар. — Это ни к чему… Сейчас послушаем запись. Потом будем решать…

Пока посетитель, сохранявший независимый и даже чопорный вид, внимательно слушал голоса с пленки, Генрих из-под руки рассматривал его. Гость производил неприятное впечатление: высокий, желчно-худой, он, однако, имел рахитичное брюшко, делающее его похожим на удава. Глаза под очками — холодные, злые. А пальцы нервно подрагивали и непрестанно шевелились. Каменное, с застывшей брюзгливостью лицо не выдавало ни чувств, ни настроений. Ноздри были постоянно расширены, словно он все время принюхивался. Дослушав запись, гость поднял на Эльдара глаза. Только глаза. Тело и голова остались неподвижными.

— Запись не может быть…

— Знаю, — легко перебил его Эльдар, но Удав даже не возмутился. — Я для того тебе… вам дал послушать, чтобы вы поняли: это мастырка. От вас надо, чтобы назначили перерасследование. И чтобы, — Эльдар ужесточил интонацию и взгляд, наставив на Удава мизинец с перстнем, — чтобы на дело поставили особняка из Генпрокуратуры. Все, больше ничего не надо. Это моя маленькая просьба… — сказал и еле упрятал усмешку.

«Просьба», продиктованная как вердикт! Удав помялся для сохранения лица, пожал прямыми плечами и согласно кивнул:

— По всему видно, что дело нечистое. Оборотни в правоохранительных органах. За этот материал — спасибо. Я немедленно приму меры. Если это все — я пойду. — Тон его был деловым, а глаза смотрели на Эльдара просительно, заискивающе.

В тот же день по ходатайству генпрокурора было назначено доследование. И поручено это было специальной бригаде, возглавлял которую следователь по особо важным делам Генпрокуратуры.

* * *

Бригада рыла основательно и сосредоточенно. Следователь Рашит Валитович Хамзин был работником дотошным, обстоятельным и вдумчивым. На провокации подследственных реагировал хладнокровно. Бесчувственно игнорировал, а при случае использовал эти взрывы эмоций «в мирных целях», как говаривал он. То есть в интересах следствия. Звонков сверху не признавал, никаких сторонних коррекций не учитывал. Если ему поручалось дело, он вгрызался в него бультерьером и никто уже не в состоянии был вырвать это дело из его законоохранительного ухвата. Хамзин был верным слугой закона.

Уже по первогляду понял Рашит Валитович, что не трудно будет «эксгумировать» это дело. Его предшественники работали с такой разухабистостью, с такой бесшабашной удалью, что оставалось только досадливо изумляться. Следствие было проведено с вопиющими, непростительными даже дилетантам, нарушениями. Воспитаннику советской школы Хамзину было трудно поверить, что так беспечно проведены следственные действия по убийству! Вот до чего довела вседозволенность! Нет уже того жесткого и неотвратимого спроса за судьбоносные ошибки. Так, пожурят, погрозят пальчиком, как набедокурившему недорослю… Эх!

Человек неторопливый, он проверял, пересчитывал, перемерял… Чтобы ошибочки не вышло. Чтобы даже опосредованный виновник понес наказание. А уж невинного — этого обязательно обелить, да еще и пылинки сдуть, чтобы пятнышка порочащего не осталось. Вот так!