Красные листья - Полина Саймонс (1999)

— Да. Она любила повторять, что жить вообще опасно. В понедельник вечером она попала в автомобильную аварию. Тоже вполне могла погибнуть. Разве не так? У меня, когда она шагала по перилам, никогда не возникало никаких сомнений. Я был уверен, что все будет в порядке. Она была очень ловкая. И исполняла этот номер, только когда шел снег. Причем всегда разворачивалась кругом и возвращалась по перилам назад. Тем не менее, в эту ночь уверенности, что она это сделает, у меня не было. Поэтому я не пошел в Эпсилон и не сказал ребятам, поскольку не знал точно, выйдет она или нет. Они бы меня убили.

— Понимаю, у тебя были сомнения. Еще бы, когда приближалась такая метель, — сказал Спенсер.

— Да. И к тому же мне надо было заниматься. Поэтому я пошел в библиотеку Фелдберг. Я всегда занимаюсь там. Это очень тихое место, и мне там нравится. Занимаюсь я обычно на третьем этаже, оттуда чудесный вид на мост. Я придвинул к окну стол и стул. Это очень уединенное место. Вот так это было.

Спенсер молчал. И часто дышал. Он знал, что сейчас услышит рассказ о последних минутах Кристины, ему хотелось подогнать Френки, попросить его побыстрее перейти к сути, но он не мог.

— К тому времени, когда я ее увидел, — сказал Френки, — она уже прошла по перилам примерно половину пути. И держалась очень неустойчиво. Очень. Когда я увидел ее, у меня прямо в груди заныло. Я даже открыл окно, хотел крикнуть, но потом решил, что все же не стоит. Боялся, что испугаю ее еще больше. Так что я решил просто наблюдать. И буквально через несколько секунд она поскользнулась и упала. Кажется, так это было: она вроде бы поскользнулась на снегу и упала на спину. У меня чуть сердце не выскочило из груди. Времени, чтобы как-то среагировать, помочь, как вы понимаете, не было. Она поскользнулась, но осталась лежать на перилах, на спине, и пролежала так несколько секунд. Должно быть, она очень испугалась.

— Она лежала на снегу голая?

— Да. — Френки неодобрительно хмыкнул. — Я знаю, это звучит странно, даже, наверное, фантастически. Но ее специализацией была философия. В Тибете есть люди, которые ударяют себя ножом, засовывают в горло меч или ходят босиком по раскаленным углям, и ничего с ними не бывает. У нее был этот дар. Она была очень закалена. Холод ей был не страшен.

«Но свою последнюю битву с ним она все-таки проиграла», — подумал Спенсер.

— Я следил за ней, — продолжил Френки. — Весь в панике. Затем увидел, что она вскочила и спрыгнула на мост в метрах полутора от перил, чего раньше никогда не случалось. Обычно она разворачивалась и шла назад. Я понял, что, должно быть, она очень испугалась. Она дошла до конца моста, и я почувствовал настоящее облегчение. Я крикнул ей что-то. Вроде того, что «эй, Крисси, отлично сделано, ты классная девчонка». Что-то вроде этого.

— Она услышала?

— Мне показалось, что да. Мне так показалось. Потому что она остановилась и оглянулась вокруг, вроде как искала, откуда кричат. Она оглянулась, а затем посмотрела в лес позади библиотеки Фелдберг. Я подумал, что она не поняла, откуда исходит мой голос. Тогда я крикнул ей снова. Она оглянулась.

— И что потом? — Спенсер сжал телефонную трубку так, что побелели костяшки пальцев.

— А потом она пошла по дорожке дальше за здание библиотеки и скрылась из виду.

— В лес?

— Не знаю. Думаю, что да. Я ее больше не видел.

— А что ты стал делать?

— Я подумал: глупая девчонка — и покачал головой. Мне как раз пришло на память, что она страшно боится темноты. Когда мы поздно прогуливали ее собаку за общежитием Хинман, она всегда хваталась за мой рукав и не выпускала.

Спенсер содрогнулся, рука, державшая магнитофон, задрожала. Он вспомнил темные стволы огромных елей. Френки продолжал рассказывать:

— Я закрыл окно и некоторое время пытался смотреть в книгу. Но уже было поздно…

— Как поздно?

— Довольно поздно. Я собрал книги…

— Прямо сразу?