Красные листья - Полина Саймонс (1999)

— Хороший прием, детектив О'Мэлли, поздравляю. Но можете не сомневаться: если бы я хотел вас убить, вы бы давно уже были мертвы. Без всяких сомнений.

Спенсер не шелохнулся и только холодно произнес:

— А вы, мистер Мейплтоп, сели бы на электрический стул.

Альберт наклонился к окну, и лицо его осветилось знаменитой белозубой улыбкой.

— Для этого меня бы следовало еще поймать. А кто сказал, что это было бы просто?

Спенсеру пришлось простоять на холоде тридцать минут, пока, наконец, прибыл Рей Фелл. Машина Рея тяжело и неуклюже поднималась в гору, и Спенсер, наверное, в первый раз радовался встрече с Реем Феллом. Он приказал Рею нацелить пистолет на Альберта и, если тот пошевелится, пристрелить не колеблясь. Затем он направился к домику и обыскал там каждую комнату, пока не нашел пальто. Оно висело в большом стенном шкафу в одной из спален — единственная вещь. Старое темно-бордовое кашемировое пальто. Спенсер внимательно его осмотрел — ничего на нем подозрительного не было.

Он приложил пальто к лицу. Оно слабо пахло душистым мылом и чем-то еще. Спенсер понял, что пальто пахло Кристиной. Он снова приложил его к своему лицу и закрыл глаза, подумав, что не отдаст его Альберту, потому что сохранит для себя. Он глубоко вдохнул душистый аромат. Конечно, проще было разрешить Альберту взять его, но Спенсер в тот момент так мало о нем знал. Этот мерзавец — а у Спенсера уже не было никаких сомнений, что Альберт мерзавец, — вполне мог одном из шкафов спрятать оружие.

Спенсер привез Альберта в Хановер, в полицейское управление, и после прочтения ему прав Миранды [39] запер в небольшую камеру.

Через час Спенсер спросил Альберта, не хочет ли он кому-нибудь позвонить. Вначале Альберт не ответил, а затем, помолчав минуты две, сказал:

— Послушайте, детектив, мне совсем не хочется иметь неприятности.

— Замечательно, — усмехнулся Спенсер. — Ты не хочешь неприятностей. Да куда уж больше.

— Я не сделал ничего плохого.

— Да что ты говоришь? А угрозы офицеру полиции? А препятствие проведению расследования? Молись, чтобы я не выдвинул против тебя обвинение в нападении.

— Буду молиться, детектив. Может быть, мне повезет. — Альберт посмотрел на Спенсера сквозь прутья решетки.

Спенсер был так разозлен, что, когда поднимался со стула, случайно опрокинул небольшую настольную лампу.

В восемь вечера он позвонил Уиллу и рассказал, что произошло.

— Ты с ума сошел, — почти крикнул Уилл. — Как ты мог поехать туда один?

— Я поехал туда не один, — ответил Спенсер. — Я поехал туда с Альбертом в надежде как следует поговорить.

— Понятно. Вот почему ты упрятал его за решетку?

— Нет, я вынужден был упрятать его за решетку, потому что он оказал сопротивление.

— Ну и что ты собираешься теперь делать? Сейчас суббота, вечер. Суд закрыт, денег на залог у него, конечно, нет; на адвоката, наверное, тоже…

— Он должен был обо всем этом думать раньше.

— Он еще молодой, Спенс, — сказал Уилл. — В общем, оставь его там до утра и отправляйся домой. И постарайся об этом не думать.

Но Спенсер домой не пошел — не мог решиться его оставить. Он пошел в заднюю часть помещения и сел рядом с камерой Альберта.

— Вы не собираетесь снять с меня наручники? — произнес наконец Альберт.

— Не знаю, — ответил Спенсер. — Мне кажется, что и на ноги тебе, наверное, тоже следовало бы надеть наручники.

Альберт не ответил, и спустя некоторое время Спенсер подозвал его и снял наручники. Альберт сел на кровать, потирая запястья.

— Назови мне хотя бы одну причину, только хорошую, — подал голос Спенсер со своего кресла, — согласно которой я не должен продержать тебя здесь до понедельника, а потом не предъявить обвинение в убийстве Кристины Ким.

— Насчет причин не знаю, а вот в свое оправдание относительно того, что я ее не убивал, сказать кое-что могу.