Красные листья - Полина Саймонс (1999)

Я посмотрела на свою дочь, как будто прежде никогда ее не видела. Я смотрела на нее тысячи раз и видела чудесную, нормальную девочку, правильную, в общем, замечательную; и сейчас, может быть, в первый раз за все время я увидела ее такой, какая она есть, — изможденную, бледную, с темными кругами под глазами, с поджатыми губами и ввалившимися щеками, и еще в этой широкой белой рубашке.

Конечно, в городе знали об этом. Надо вам сказать, Гринвич — это провинциальный городок, очень провинциальный. И населяют его мелкие и недалекие люди. Начали, наверное, передавать друг другу этот слух шепотом на вечерниках с коктейлем, на ужинах и во время тенниса.

Спенсер погладил ее руку. Кэтрин не отодвинулась. Ее тело оставалось неподвижным.

— Этот ребенок, который стоял передо мной, — он был моим. Мое дитя. Она была моя, вы понимаете? Как это было возможно, чтобы мое дитя забеременело в пятнадцать? Как мы могли смириться с этим?

«Если бы это было самым худшим во всей этой истории!» — печально подумал Спенсер.

И Кэтрин, возможно, прочитала его мысли, потому что кивнула:

— Да. Забеременела в пятнадцать лет, и от брата.

И мне нужно было это как-то воспринять. Простить себе не могу того, что я сделала тогда. Я подошла к ней и ударила ее по лицу. Сильно. Она упала на пол. Я собиралась ударить снова, но муж удержал меня. Я не могла даже смотреть на Джона. В конечном счете — и очень скоро — я должна была встретиться с Натаном. Как встречаться, когда я даже не могла говорить?..

Она и сейчас, вспоминая об этом, едва шевелила губами.

— Это было страшно, детектив О'Мэлли. Слишком. Натан смотрел на меня бесстыжими глазами, он смотрел на меня так, как если бы не мог понять, из-за чего весь этот переполох, и тогда я поняла, что мой муж может его убить, если только увидит этот его взгляд. Он бы его убил, можете не сомневаться. Я знала, что он чувствует. Я понимала. Я сама тоже хотела убить Натана, видя, как он смотрит на меня своими бессовестными глазами.

Спенсер закрыл лицо. Он был рад, что Кэтрин не может его видеть.

— Я быстро собрала его вещи, очень быстро — может быть, за два часа. Я собрала вещи, посадила его на автобус и отправила в Нью-Хэмпшир к моей матери, пока мы решим, что делать с Кристиной. В то время я насквозь пропиталась лекарствами. Валерьянку приходилось принимать каждые два часа, я была как зомби, но это был единственный способ, чтобы все это выдержать. Лекарства притупляли все мои чувства. Мы думали, что Кристине следует сделать аборт. Вы, наверное, не поверите, но она решительно отказалась. Отказалась! И вы знаете почему? Она подняла на меня глаза и произнесла эти слова. Худшие пять слов, какие я когда-либо слышала в жизни. Кристина сказала: «Но мама, я люблю его».

Спенсер громко шмыгнул носом и встряхнул головой. Кэтрин слепо искала своей рукой его руку. Он дал ей свою ладонь, и она взяла ее и сжала. Слезы текли по ее щекам.

— «Но, мама, я люблю его», — прошептала Кэтрин. — Вы можете себе вообразить что-нибудь худшее?

— Нет, — честно признался Спенсер.

— Вы же понимаете, мы не могли потащить ее в клинику против воли. Я даже сказала Кристине, что могу сама сделать ей эту операцию. Я это умею. Но она не захотела. Она хотела — вы можете в это поверить? — сохранить ребенка. — Кэтрин тихо засмеялась. — Я гордилась своей дочерью как самым большим своим жизненным достижением, но Синклеры теперь должны гордиться другой традицией: их дочери становятся беременными от своих братьев еще до окончания школы.

— А как случилось, что Кристина вышла замуж за Говарда Кима?