Единственная - Норма Бейшир (1994)

Слоун опустила бинокль и встала.

— Ты куда?

— Хочу увидеть Джордана. У меня такое чувство, что его надо сейчас поддержать.

Габи улыбнулась.

— Я предпочитаю делать это на расстоянии, запах лошадиного пота валит меня с ног.

— Я из этого ублюдка кишки выпущу, — орал Джордан, спешиваясь и бросая поводья конюху. Он шел к Слоун легкой походкой — за годы тренировок любые нагрузки, казалось, были ему нипочем. Подойдя, стянул шлем: лицо красное, волосы прилипли ко лбу. Слоун протянула ему влажное полотенце, налила холодного чая.

— Вы опасно сблизились в борьбе за мяч!

— Сблизились?! Да еще чуть-чуть — и мы бы сшиблись на полной скорости, черт побери!

Вокруг вилась туча насекомых, и Слоун тщетно пыталась разогнать их, беспорядочно взмахивая руками. Джордан широко улыбнулся.

— Что-то мухи разлетались сегодня, а?

— Не одни мухи, а вообще… всякие… насекомые, противные ужасно. Тебя они разве не кусают?

Джордан улыбнулся.

— Дорогая, только не смейся, вот ты, скажем, муха, тебе разве не хотелось бы укусить человека, который в самую жару как безумный носится по полю?

Слоун в тон ему ответила:

— Если другой пищи поблизости нет… что остается.

Отпив из чашки глоток чаю, она протянула ее Джордану.

Джордан смотрел только на поле, видел только его.

— Я должен был готовиться получше, — высказал он вслух свои мысли, — все же тренировок было маловато…

— Ты слишком строг к себе.

— Нет, Слоун, я обязан играть безупречно. Как прима в театре. Она не может оправдывать плохую игру тем, что весь спектакль плох, неудачен. Иначе она перестает быть примой.

— Но ведь у тебя это четвертая игра подряд… — Слоун взяла у Джордана чашку и, к его величайшему изумлению, стала помогать ему стаскивать через голову рубашку. Как только его голова вынырнула, Джордан проворчал:

— Ничего себе! Женщина, как мне тебя понять? Вокруг столько людей, посторонних…

— Расслабься, дорогой, и не бойся: я не коснусь того, что ниже пояса.

— Вот это как раз было бы совсем неплохо, даже забавно.

— Ты мне потом расскажешь об этом, а то и впрямь мы становимся центром внимания.

— Если кому-то не нравится, пусть не смотрит. — И Джордан поцеловал Слоун.

— Когда ты так говоришь, ты ужасно напоминаешь мне маленького проказника.

— Так оно и есть, неужели ты до сих пор не поняла?

— Еще нет.

Джордан не хотел ее отпускать.

— Слоун, послушай, махнем вместе в Аргентину, а? Всего на пару недель — учти, такая возможность выпадает один раз в жизни.

Слоун опечалилась.

— Увы, не могу.

Но прозвучало это как-то неубедительно.

— Не хочешь или не можешь?

— Не могу. Я же рассказывала тебе о «книжном турне», забыл?

— Разве нельзя его перенести?

— Мне бы не хотелось.

— А я должен ехать в Калифорнию. Так, значит, не составишь мне компанию?

— Постараюсь…

Джордан покачал головой — ответ ему не понравился.

— Джордан, пойми, я не могу сейчас сказать что-либо определенное.

— Но учти, я все равно тебя найду, куда бы ты ни запряталась.

Слоун обхватила его голову руками и нежно поцеловала в губы.

— Это правда? Подожди, сейчас помогу тебе надеть сухую рубашку.

Четвертый период начался при счете 6:4. Американцы быстро забили два ответных мяча. Джордан и Макс Кенион по-прежнему оставались центральными фигурами на поле. Габи сидела за тем же столиком. Она разрывалась между желанием не пропустить ничего интересного из происходившего на поле и одновременно не потерять из виду Карло, занятого своими деловыми переговорами.

— Черт бы его побрал! Сначала заразил меня этим поло, так что я оторваться не могу от игры, а потом бросил на произвол судьбы, — ворчала Габи.