Единственная - Норма Бейшир (1994)

Гевин Хильер держал себя в руках. Его затруднения не должны отражаться на лице. Окружающим он не даст позлорадствовать. Направляясь в Сан-Антонио из аэропорта в своем черном лимузине, Хильер предавался невеселым размышлениям. Раскрыл коричневый кожаный кейс, лежавший на коленях, с такой осторожностью, словно внутри находилось радиоактивное вещество. Еще раз просмотрел бумаги и решил, что дела не так уж и безнадежны, могло быть и хуже.

Да, дела компании идут по нисходящей. Срочно нужны деньги, чтобы покрыть убытки, — и большие деньги. Где их взять? На влиятельные банки рассчитывать не приходится, обращаться туда сейчас бесполезно. Вкладывать деньги в акции, которые не дадут высокий дивиденд, — дело рискованное. Проклятье! Как его подвели эти идиоты — компаньоны. И кредит поставили под вопрос… Да что теперь говорить…

В то время как Хильер размышлял о непростой ситуации, в которой он оказался, его жена обдумывала свои проблемы.

Опустив ветровое стекло, Надин рассеянно смотрела на проносившиеся мимо машины, дома, людей. Настроение — безрадостное. Несмотря на все усилия, которые она прилагала, — пластические операции, массажи, наряды и прочее, — Надин чувствовала себя как уже немолодая женщина, которой нужно удержать явно теряющего пыл молодого любовника. Такова, увы, горькая правда. Лэнс никогда не видел в их отношениях ничего иного, кроме секса, а в последнее время и секс (именно с ней!) перестает его интересовать. Она готова встречаться с Лэнсом, когда угодно, идти на любой риск, но он… все чаще ссылался на какие-то препятствия, неблагоприятные обстоятельства. Надин поняла, что Лэнс избегает ее. Когда они все же встречались, все происходило не так, как раньше. Лэнс, правда, получал свое, а на ее запросы ему наплевать.

Надин искоса взглянула на озабоченного Гевина — что ж, у нее проблемы не менее сложные.

Джилли не хотела уезжать из Австралии. Надо еще немного побыть в Сиднее, обдумать свое положение и решить, как поступить завтра. Но Макс настаивал, он ей не доверял. И в лучшие дни он был человеком нелегким — требовательным, без чувства юмора, а теперь все возрастающая ревность делала их жизнь просто невыносимой.

Макс разговаривал с носильщиком, развозившим багаж. Джилли ненавидела толпу, особенно в аэропортах, — суета пассажиров, толкотня — все приводило Джилли во взвинченное состояние, еще и капризы Макса; ей казалось, что она сходит с ума.

Лэнс привалился к изгороди ипподрома и смотрел на резвящихся лошадей. «Как красиво, — думал Лэнс. — И просто. Люди борются за место под солнцем, делают все возможное и невозможное, чтобы выжить, а тут все естественно и просто. Животные едят, пьют, спариваются. И никаких глупостей, никаких любовей. Как здорово!»

Уже год как от него ушла Паула. А Лэнс по-прежнему был влюблен в женщину, которая бросила его, и ничего, ну ничего не мог с собой поделать. Что же это за мука такая?! Почему он не способен по-настоящему увлечься, к примеру, той же Надин Хильер.

«Господи, умереть бы, что ли?» — подумал Лэнс с отчаянием.