Одержимость - Джоанна Элм (1997)

— С вами просто страшно иметь дело, особенно когда речь идет о не предназначенной для посторонних информации о моей семье. Однако лучше, если вы узнаете все от меня, чем будете сами вынюхивать детали моей жизни и жизни Эммы, чтобы наполнить фабулу страстью, жадностью, вожделением и местью — тем, без чего теперь нельзя продать ни одной книги.

— Вы забыли о предательстве.

Кэйн пристально посмотрел на нее, и Кейт заметила в его глазах что-то похожее на изумление.

— Никакого предательства не было, Кейт. Эмма не путалась ни с кем, и уж тем более с Тони Салерно.

— Вы так уверены в этом, невзирая на все улики?

Кэйн расправил складку на безупречно отглаженной накрахмаленной скатерти.

— Да, Тони Салерно действительно находился в нашем доме, но я могу прямо сейчас придумать тысячу причин для этого, кроме той, что Эмма хотела с ним переспать.

— Например?

— Например, он должен был помочь ей довезти до аэропорта багаж, — отмахнулся Джек от вопроса. — Копы решили, будто она спала с Салерно, только потому, что его нашли у двери спальни в моем банном халате.

— Вы правы.

— Но этому есть и другое объяснение: просто он случайно намудрил с противопожарной системой на верхней площадке лестницы.

— Вот как?..

Кэйн рассмеялся.

— И в результате бедолаге пришлось снять мокрую одежду и сунуть ее в сушилку а Эмма дала ему мой халат. Кстати, Анджела нашла его одежду именно в сушилке.

— О! — Кейт отхлебнула вина, давая себе время на осмысление новой информации. Безусловно, интересно и согласовывается с мнением Бетси Райт, которая начисто отрицала саму возможность любовной связи между Эммой Кэйн и ее молодым помощником по хозяйству… но в данный момент это не имело никакого значения, потому что Кэйн неверно истолковал ее вопрос. Кейт провела рукой по волосам. — Говоря о предательстве, я имела в виду не вашу жену.

Наступило молчание, и Кейт увидела, что Кэйн поморщился, а потом заставил себя улыбнуться.

— Если речь обо мне… — Он обхватил стакан обеими руками. — Думаю, предательство — это слишком сильно сказано, Кейт.

— На мой взгляд, фактов достаточно, — возразила Кейт, ободренная его непринужденным поведением.

— Как и на взгляд любого репортера, решившего покопаться в моей личной жизни, я полагаю, — вздохнул Джек Кэйн. — К тому моменту, когда эта история закончится, весь мир будет знать имена даже тех женщин, которым я просто улыбался.

Он жестом подозвал официанта и попросил принести еще стаканчик «Чиваса».

— Вы сказали Гарри Холмсби, что если он начнет рыться в фактах вашей биографии, то найдет там множество любовных историй. Причем ваша жена якобы знала о них. Видимо, вы были не слишком осторожны.

— Я никогда не думал, что все это выплеснется на первые полосы газет. — Кэйн откинулся на спинку стула, лицо его снова стало мрачным. — Мы с Эммой давно шли разными путями. У нее была своя жизнь, и она не слишком интересовалась моей. Вам ведь известно, что такое наш бизнес, Кейт, сами попробовали его на вкус. Вы же знаете, что наш рабочий день заканчивается, когда все нормальные люди давно уже спят. Ну и с кем можно пообщаться после работы? Только с коллегами. — Он замолчал, ожидая, пока официант уберет тарелки. — А я всегда работал с красивыми женщинами. Мне нравилось помогать их профессиональному росту, и я получал наслаждение от общения с ними. К тому же они, как и я, не стремились к долговременным, прочным отношениям. Так что это устраивало обе стороны.

— Удобная позиция. Никто ни на кого не обижен, и каждый получает свое. Так? — Кейт намеренно говорила тоном поборницы нравственности, но Кэйн, казалось, этого не заметил.

— По большей части, да. — Он кивнул, покачивая в руке стакан.

Кейт почувствовала, что настроение за столом изменилось. Джек беседовал с ней не как с писателем, собирающим материал для книги о нем, а как с другом.