Золотой мираж - Джудит Майкл

— Я знаю, но как иначе я бы его предупредила? Я должна была рассказать ему все, или он не воспринял бы меня серьезно.

Джина в задумчивости опустила голову и глубоко вздохнула. Затем подняла глаза:

— Что он спрашивал?

— Что?

— Ты начала говорить о записках, что он все спрашивал и спрашивал… что-то.

— А! Не рассказывала ли я о них кому-нибудь.

— И? Что ты сказала?

— Ну, я сказала, что нет. Что еще я могла сказать? Он бы меня возненавидел, если бы узнал, что я рассказала тебе, и раз уж я однажды сказала «нет», то теперь приходится это повторять.

Джина вздрогнула:

— Почему повторять?

— Я же тебе сказала: он "все спрашивал и спрашивал. Про записки, про тесты, которых они не делали, про тесты, которые, он говорит, они собираются начать, про все это. Все это так сложно, я даже не хочу об этом думать. Я не собираюсь об этом думать. Я собираюсь лечь спать, я так хочу спать…

— Подожди-ка. — Джина ухватила ее за руку. — Послушай, это важно. Он считает, что ты единственный человек, который знает о записках?.

— Да, все в порядке, он не волнуется, он знает, что может мне доверять. — Она уткнулась в Джину. — Я иду спать, я просто хотела, чтобы ты узнала. Все отлично. Скажи маме, что мы чуть позже увидимся, ладно?

Джина обвила ее руками и прижала к себе. Она казалась такой хрупкой, такой беззащитной…

. — Солнышко, послушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты держалась поближе к дому. Хорошо? Обещай мне.

— А зачем? — пробормотала Эмма сонливо.

— Ну… — Джина прислонилась щекой к голове Эммы, прижала ее к себе еще крепче и постаралась говорить как можно небрежней. — Ну, ведь Рождество — это очень подходящее время для того, чтобы вам с мамой побыть вместе. Ладно? — Ей показалось, что она ощутила, как Эмма кивнула. — Да? Ты побудешь дома?

— Конечно. — Эмма медленно поднялась на ноги. — Я чувствую такую тяжесть, как будто все вытекает из задницы.

— Ну, я помогу тебе. — Она обвила рукой талию Эммы и они вместе отправились по винтовой лестнице, а потом по коридору в комнату Эммы. Джина помогла ей улечься, укрыла ее стеганым одеялом, и немного постояла, пока она почти мгновенно не заснула.

— Бедняжка моя милая, — пробормотала она. — Нам нужно найти способ тебя спасти. — Она наклонилась, поцеловала девушку и, закрыв дверь, тихонько спустилась обратно вниз.

Клер была за столом одна, глядела на огонь, сжимая руками чашку с кофе.

— Они ушли? — спросила Джина. Клер кивнула. Затем подняла глаза:

— Что случилось, Джина?

— Ну… — Она села и налила себе кофе. — Эмма принимает много наркотиков, Клер, она и пьет тоже, но, вероятно, не…

— Это неправда! — Клер глядела на нее сердито. — Эмма никогда не принимала наркотики, ни она, ни ее друзья, никогда, пока была в школе, и она бы не начала теперь. Я даже спрашивала ее пару раз, и она сказала, что нет.

— Она солгала.

— Она не лжет! Она никогда мне не лгала! Что на тебя нашло, Джина? Ты всегда говорила, какая Эмма замечательная девушка…..

— Конечно, замечательная. Но это не имеет к ее замечательности никакого отношения. Она в беде, Клер, и это из-за парня, с которым она гуляет, и если бы ты присмотрелась к ней повнимательней, то увидела бы все сама.

— Что увидела? — злость Клер прошла, она сжалась в кресле, как будто силы ее оставили. — Я не знаю, к чему надо было присматриваться.

— На зрачки ее глаз и на то, какой у нее рассеянный взгляд уже много времени, на то, как много она спит, на то, как внезапно меняется ее настроение.

— Я все это видела, я же присматриваюсь к ней, ты знаешь. Но я думала, что все это из-за Брикса, из-за того, что она за него волнуется, и так несчастлива и…

— Плюс все это. Но большей частью из-за кокаина и выпивки.