Золотой мираж - Джудит Майкл

— А что она сделала с записками?

— Она отправилась к Бриксу и рассказала ему, что она за него тревожится — у нее какая-то идиотская идея, что мальчику будет нехорошо, если что-нибудь случится. Он сообщил ей, что выпуск откладывается, и что они начали новые тесты, что якобы в прежних была какая-то ошибка. Этому я не верю. Но главное то, что он все время спрашивал Эмму, говорила ли она кому-нибудь о записках. Она рассказывала, что он все спрашивал и спрашивал,

— Она рассказывала тебе.

— Но он этого не знает: она сказала ему, что никому ни слова не говорила. Она боится, что он ее возненавидит, если узнает, что она все-таки рассказала. Поэтому она уверила его, что никто; кроме нее, о записках не знает. Она говорит, что ей пришлось повторить это несколько раз, как будто только это его и волновало. Как будто — а я, когда это услышала, так и поверила — как будто он сам в этом замешан и теперь очень боится за собственную шкуру. — Их взгляды встретились. — И еще я подумала о том мальчике в колледже.

— Нет, — прошептала Клер. — Нет, нет, он не может причинить ей вреда… — Она затрясла головой. — Его отец… все знают о них., и потом… они респектабельные люди, Квентин и Брикс, они не… они не… — Она вскочила. — Где она?

— В постели. Спит. Она измучена. Слушай, я не знаю, респектабельные они или нет, ты с Квентином лучше знакома. Но кем бы они там ни были, сейчас им приходится туговато, и я не могу предсказать, как они поступят, если почувствуют, что им что-то угрожает серьезно. Я думаю, что ты права, ее нужно увезти, и по многим причинам. Но если она откажется ехать в Европу или куда-то еще, почему бы тебе не отослать ее на время к нам? Ты же понимаешь, съемки — это единственное, что дает ей уверенность в том, что с ней все в порядке, может быть, отрывать ее от этого не слишком умно. Она может побыть у нас и никто об этом не узнает: я могу привозить ее на съемки и увозить обратно. Попробую себя в роли дуэньи. Ей будет с нами удобно, Клер: ее никогда не волновало, расстроит ли она нас, как это происходит с тобой. Это будет удобное бегство.

— Спасибо, это прекрасное предложение, — сказала Клер. — Вероятно, это лучшее, что она сможет сделать. Я скажу ей. Но мне придется сказать ей и то, что ты мне все объяснила.

— Ну и отлично. Она сейчас так измучена, что, может быть, даже будет мне благодарна. Она все время собиралась сказать тебе, понимаешь, но всегда боялась тебя огорчить и потом считала, что ты не поймешь.

— Но ведь она даже не дала мне шанса понять. — Она умолкла.; — Помнишь, как мы обсуждали, говорить что-то нашим мамам или нет? Ведь это ужасно, правда? Я была уверена, что моя мать меня не поймет, точно так же.

— Что ж, часто так и случается: матери не понимают. Часто люди просто не могут понять других: Ты думаешь, моя мать поняла бы, что у нас с Роз? К счастью, она далеко отсюда живет, и никогда не узнает, если я этого не захочу — она решит, что я проклятая, в библейском смысле. И, вероятно, ты не смогла бы понять Эмму. Тебе бы понравилось, если бы она принялась рассказывать, как ей хорошо, когда она примет наркотик?

— Нет, но, надеюсь, я попробовала бы понять.

— Но независимо от того, поняла бы ты или нет, ты запретила бы ей их принимать.

— Конечно. Ты ведь только что сказала мне, что запретила ей.

— Это совсем иначе, когда исходит От меня. То, что я говорю, совсем не влияет на события. Она рассматривает мои слова просто как нападки на Брикса, ты понимаешь, и не собирается им следовать. Она не хочет слушать о том, что может продолжить свою карьеру фотомодели, если уедет на несколько лет в колледж, потому что считает, что это тоже нападки на Брикса.

Клер встала у камина, глядя на языки пламени.

— Я не должна была так много внимания уделять себе самой. Я была так взволнована всеми этими деньгами — а затем появился Квентин, а теперь Алекс… Я совсем не обращала внимания на нее.