Каждый изогнутый ряд имел восемь багеток постепенно увеличивавшегося размера, от приблизительно четверти до трех четвертей карата. И каждая пара изогнутых рядов немного отличалась от соседней, потому что центральные сапфиры тоже не были одинаковыми: от семи с половиной до одиннадцати и одной десятой карата. Сейчас я трудилась над оправой номер восемь. Сначала взяла маленький платиновый слиток и раскатала до двух миллиметров толщиной. Отрезала две полоски по шесть с половиной миллиметра шириной, но не за один раз, а сделав предварительно несколько надрезов, и очень осторожно, придала им слегка изогнутую конусообразную форму. При этом приходилось постоянно делать измерения, и, когда я закончила, оказалось, что и пропорции, и очертания абсолютно точны. Удовлетворенная, я поставила багетки на место в заранее определенном порядке. И только после этого с силой прижала к платиновому основанию, туда, где «площадка», или обратная сторона бриллианта, оставляла отчетливые вмятинки.

Обычно на столе ювелира лежат десятки инструментов. Неопытному глазу многие из них кажутся одинаковыми, но на самом деле у каждого своя функция. Есть кожаные кружочки и ворсовальные шишки для полировки и отделки, щипчики, пинцеты, газовые резаки и сварочные горелки и приблизительно пятьдесят различных резцов для огранки и придания окончательной формы. Мои резцы были лучшими в мире, сделанными из твердейшей швейцарской стали, и, следовательно, ими можно было дольше работать с платиной без дополнительной заточки, поскольку именно этот металл я предпочитала.

Обратная сторона хорошего изделия должна быть так же красива и изящна, как и передняя: именно она служит свидетельством высокого качества и искусства мастера. Видимая площадь камней с обратной стороны должна быть почти такой же большой, как спереди. Чем меньше видимая площадь, тем хуже работа и скорее всего качество камней и металла. Работать с платиной и легко, и трудно. Это требует терпения, точности и таланта, но с лихвой вознаграждает и ювелира, и владельца тем, что оправа почти невидима и надежно удерживает камни. Большинство лучших ювелиров перед тем, как вставить камень, гравируют на платине свою метку: трефы, пики, червы, бубны, круга, квадраты, треугольники, овалы и тому подобное. Моей меткой был трилистник. К тому времени, когда изделие будет закончено, метка станет невидимой, но иногда при очень внимательном рассмотрении говорят, что можно разглядеть клеймо мастера. Я этому не верю.

Я перевернула первое основание с вмятиной и взялась за дела. Деревянная ручка острого, как скальпель, ножа удобно лежала в руке. Работа шла очень медленно. Как только лапки оправы были готовы, я вставила камни, и слегка нагретый, смягченный металл надежно их охватил. Потом я загнула лапки, срезала лишнюю платину и немного поджала, так чтобы камни не шатались. Свет, проходивший сквозь бриллианты и отражавшийся от них, казался магическим и таинственным. Копия была неотличима от оригинала.

Я полностью сосредоточилась на работе и к вечеру закончила все оправы. Поверьте, очень нелегко выносить не только физическое напряжение, которого требует такая сосредоточенность, но и нестерпимо яркий свет. Плечи и шея затекли настолько, что почти не двигались, а глаза горели, словно в них насыпали песку, и было больно моргать. Но я все же собралась с силами, убрала колье, разложила инструменты по своим местам и убрала в комнате. Прежде чем закрыть мастерскую, я вынула «Любимца королевы» и прижала к щеке. Он опалял огнем. Я горела. Мы с принцем Альбертом улыбнулись друг другу. Все равно что иметь тайного любовника. Я поцеловала его на ночь, перед тем как положить браслет на место.

На кухне было темно, как в пещере, и так же холодно, поэтому я включила плиту, налила огромную порцию шотландского виски, сделала большую миску поп-корна, завернулась в кашемировую шаль и тупо смотрела в телевизионный экран, пока не настало время ложиться спать.

Глава 19