Но остановило ее совсем другое. Ей бросилась в глаза фотография в рамке возле кровати. Молодая женщина, снятая среди цветущих магнолий, вероятно, в парке какого-то санатория. Александр перехватил ее взгляд и, предупреждая все вопросы, сказал:

— Моя девушка.

— Одна из многих?

— Нет. Одна-единственная! — Александр не умел или не хотел лгать. Это Натали поняла сразу.

Лицо девушки показалось ей знакомым. Она вгляделась пристальнее. Да, это она! Та самая блондинка, застрелившая Уоллеса!

23

— Где она сейчас?

— Далеко отсюда.

Лапшин вновь принялся поглаживать ее руку. Натали не противилась. Но теперь не желание руководило ее поступками, а злоба, бешеная ненависть к этому человеку и его любовнице. Когда он поднес ее пальцы к своему лицу, ей хотелось запустить острые ногти прямо ему в глаза. С трудом она сдерживала себя. Она действовала, как автомат, повинуясь приказам мозга, точно рассчитывавшего ее дальнейшее поведение. Натали приказала себе улыбаться и вести себя так, будто она не узнала лицо на фотографии. Она продолжала изображать из себя молодую вдову, никак не решавшуюся поддаться уловкам соблазнителя под предлогом чисто женской ревности.

— Как ее зовут?

— Дина.

— Чем она занимается?

— Тебе обязательно это знать?

— Желательно. Ее парень ухаживает за мной. Я чувствую себя перед ней виноватой.

— Ты предпочитаешь, чтобы я не целовал тебя?

— Так было бы лучше. По крайней мере сейчас.

Она взяла в руки фотографию. Лицо убийцы словно притягивало ее. Какой у этой девушки дикий и в то же время властный взгляд! Она из тех, кто не останавливается ни перед чем. Она уже это доказала.

— Вы по-прежнему встречаетесь?

— Когда она этого захочет. У нее такой характер и такое воспитание… Она богатая наследница! — Лапшин усмехнулся. — Вроде меня. Мы два сапога пара. Ее отец до недавних пор пребывал в заоблачных высотах. Ее главная страсть — мотаться по миру. Правда, теперь стало меньше возможностей прожигать жизнь, чем при стариках-генсеках.

— Если ей нравится роскошный образ жизни, то она, наверное, часто сюда наведывается?

— Она считает, что я живу, как спартанец. Она помешана на роскоши. Она многое повидала на Западе и отравилась завистью к тамошним богатеям. Роскошь — наркотик, к ней привыкаешь. Если ее заставляют жить скромнее, она приходит в ярость.

— Ты не очень-то лестно о ней отзываешься.

— Неправда. Я восхищаюсь ее принципом — все или ничего! Она будоражит меня и подталкивает…

— Куда?

— Есть группа в армии… Мы потеряли свое влияние в Политбюро, но хотим вернуть отобранное у нас. Мои товарищи сделали ставку на меня.

— И Дина?

— Это ее инициатива.

— Почему ты, а не кто-то другой? — осторожно поинтересовалась Натали.

— Я молод. Я воевал на настоящей войне. И я верен своим друзьям.

— Дина хочет, чтобы ты стал ее мужем?

— Она еще посмотрит, как далеко я продвинусь.

Он забрал у Натали фотографию и поставил ее на место.

— Поговорим лучше о тебе. У тебя есть любимый мужчина?

— Я еще не оправилась от потери…

— Ты не изменяла мужу?

— Никогда. Я была безумно в него влюблена.

— И даже мысль не возникала? — с сомнением спросил Александр.

Натали вспомнила Грега Стюарта, но решительно покачала головой.

— Мой старик говорил, что Уоллес был хорошим парнем.

— Не просто хорошим, а очень хорошим.

— Это фраза из какого-то старого кино. Кажется, ее произносила Мэй Вест.

— Откуда такая эрудиция?

— Я служил военным атташе в Париже. Работа — не бей лежачего. От скуки я просмотрел, наверное, миллион фильмов. А это правда, что Василия застрелили? — Резкая перемена темы разговора удивила Натали.

— Я думала, об этом все знают.