Женщина без мужчины - Джастин Скотт (1995)

— Зачем?

— По делу.

— Какому?

— Он знал некоторых людей. Он должен был переговорить с ними. Он был вхож… Вы понимаете слово «блат»?

— Влияние?

— Не совсем, но почти. Он мог найти подход к любому… — Люба помедлила, прежде чем продолжить: — Даже к члену Политбюро.

— К кому?

— К некоторым… — Люба опять сделала паузу, не решаясь произнести вслух пришедший ей на ум эпитет, и вдруг, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнула: — Ко многим… К большинству.

Натали лихорадочно соображала. Неужели Уоллес в Москве вел себя, как мафиози, распахивающий ногой двери правительственных кабинетов?

— Он знал, кто из них работает «налево»… — произнесла Люба.

— Придерживается левых взглядов? — не поняла Натали.

— Вы меня не понимаете, — грустно сказала Люба. — Он вам привез что-нибудь?

— Что вы имеете в виду?

Люба явно нервничала.

— Сувенир. Какой-нибудь пустячок. Вспомните!

— Нет.

— Не может быть!

— Зачем мне сувениры из России?

— Он должен был привезти вам что-нибудь.

— Он привез билеты Аэрофлота. Мы собирались встретить в России Рождество!

— Как? — Глаза Любы от изумления еще больше расширились. — Разве он не знал, что это опасно?

— Почему?

— Да все потому же! — Люба умолкла, как капризный ребенок, не желающий больше играть в не интересную ему игру. Она жадно затянулась сигаретой, столбик пепла быстро вырос, упал и рассыпался по расстеленной на столе газете. Люба, вероятно, долго собиралась с духом, прежде чем спросить: — Он вам говорил о Миллионерах?

— Миллионерах? Каких? Нет! Я впервые услышала о каком-то миллионере от вас. Кто он?

— Это прозвище…

— Он миллионер на самом деле?

— Он вождь. По-вашему — босс, хозяин.

— Чей босс?

Люба решительно мотнула головой, отказываясь отвечать.

— Почему вы упомянули Валентинов день? Что это означает?

— День влюбленных… ваш праздник, 14 февраля. Я не ошиблась?

Натали заметила, что губы женщины шевельнулись. Она произнесла что-то едва слышно, то ли «Меня одурачили», то ли «Его одурачили».

Люба вновь отвернулась, рассматривая публику на террасе ресторана и машины на автостоянке. Там как раз в эту минуту припарковался черный «мерседес». Из него вышла респектабельная, хорошо одетая пара.

— Где здесь туалет? — вдруг спросила Люба, и, не дожидаясь ответа, вскочила, проскользнула между столиков, привлекая внимание мужской части посетителей, и скрылась в помещении отеля.

Натали глотнула поданный ей напиток. Она забыла положить лед в стакан, и неразбавленное виски заставило ее закашляться. Люба была привлекательна. Ревность жгла Натали сильнее крепкого алкоголя. Она угадывала вкусы Уоллеса. В молодости Диана Дарби была точно такой же… На скольких же фронтах трудился стареющий Уоллес? И еще развлекался порнографической «Жемчужиной» в уединении своего убежища в амбаре!

Официантка возникла рядом, как призрак из кладбищенского тумана.

— Леди что-нибудь будет еще заказывать?

— Я жду подругу.

— Блондинку в сером костюме?

— Да.

— Она уехала.

— Что?!

— Она попросила разрешения пройти через кухню…

Красный «форд», взятый напрокат, исчез со стоянки. Его место уже заняла другая машина.

Официантка стала убирать со стола, смела обертки от сахара.

— Вам нужна газета?

— Нет… Впрочем, оставьте. Не трогайте здесь ничего!

Сахарные крошки точно отмечали место в колонке бесчисленных объявлений, напечатанных мелким шрифтом. Уплатив по счету и расставшись с назойливой официанткой, Натали склонилась над газетой. Вряд ли, если б не поданный знак, она обратила бы внимание на одну строчку в колонке объявлений: «Незачем метать жемчуг перед свиньями. Жду в клубе…» Ничем не примечательная строчка, затерявшаяся в массе глупых объявлений провинциальной газеты.