Телесные повреждения - Маргарет Этвуд (1994)

Раздаются отдельные смешки, но Эльва сохраняет серьезность. Она берет здоровую ногу и начинает ощупывать ее. Немка судорожно ловит ртом воздух и озирается в поисках защиты: это не та нога. После визита к герцогине у нее осталось крайне неприятное впечатление: та строго внушала, что ни в коем случае нельзя открыто выражать пренебрежение и неуважение к местным нравам и обычаям, какими бы отталкивающими они не казались.

Эльва нажимает сильнее. Она видит, что завладела вниманием публики и преисполнена самодовольства, ее прямо распирает от гордости.

— У вас закупорены вены. Я открыла свободный ток крови, и кровь смоет яд из вашего тела.

— Меня тошнит от одного ее вида, — тихонько шепчет Лора. — У нее пальцы как у мясника. Эльва может уложить наповал лишь однажды взглянув на тебя, она утверждает, что может вылечить от любого недуга, но благодарю покорно, я бы предпочла хворать, только бы она до меня не дотрагивалась.

Раздается громкий треск. «Сухожилия», — проносится у Ренни в голове. Лицо немки искажается от боли, страдальчески суживаются глаза, но у нее не вырывается ни крика, ни стона, она стоически переносит страдания, не желая уронить в глазах окружающих свое достоинство.

— Слышите как вопиют ваши сосуды? — вопрошает Эльва. — В них идет воздух. Вы чувствуете, что вам лучше?

— Свободных мест нет. Все забито из-за выборов, — сообщает Лора.

— Может, позвонить в другие гостиницы, — продолжая наблюдать за Эльбой, предлагает Ренни.

— Позвонить? В другие гостиницы? — Лора коротко смеется.

— А разве других здесь нет?

— Вообще-то есть, но сейчас они закрыты. Правда есть одна для местных, но я бы не стала там останавливаться; твое поведение могут неправильно истолковать и у тебя возникнут серьезные неприятности. Я попытаюсь что-нибудь придумать.

Эльва охотно делится с наблюдателями своими секретами:

— Сила заключена в руках. Этот дар передала мне моя бабка, когда я была ребенком. Она владела им в совершенстве, и я кое-что унаследовала. Чувствуете, у вас в этом месте шишка? — В детстве ваша мама вас уронила. Вы были слишком малы, чтобы помнить. Кровь загустела, образовалась опухоль. Ее необходимо удалить, иначе она перерастет в рак. — Эльва мнет все энергичней. Травма вашей юности напоминает о себе.

— Старые проделки, — комментирует Лора. — туристы для нее как дерьмо для свиней. Даже если они ей не верят ни на грош, то все равно делают вид, что принимают все за чистую монету. Во всей округе доктора днем с огнем не сыщешь, так что выбирать не приходится. Ногу растянешь, так, кроме нее, обратиться не к кому.

— Может быть, хватит, — в замешательстве говорит немка, которая, как заботливая мать, не отходит ни на шаг от подруги.

Эльва бросает на нее исполненный презрения взгляд.

— Я скажу, когда хватит.

Нога хрустит. Эльвины пальцы гнут ее как кусок резины.

— Готово. — Эльва поднимается с колен. — Вставай.

С величайшей осторожностью немка ставит ноги на землю. Встает.

— Боль прошла. — Эльва с гордостью окидывает взглядом зрителей.

Немка улыбается.

— Это невероятно.

Глядя на это, Ренни преодолевает желание попросить проделать с ней тоже самое, хотя с ней все в порядке, нигде ничего не болит. Ей хочется почувствовать, на что это похоже, хочется отдать себя во власть этих магических рук. Она хочет, чтобы ее исцелили от всех болезней таким же волшебным образом.

В дверном проеме, ведущем на кухню, стоит Поль, медленно оглядываясь по сторонам. Ренни видит его, но решает не делать ему никаких знаков. Он сам подходит к ней.

— Как у нас дела? Лора сказала, что вам негде остановиться. Если не возражаете, можно у меня.

— На судне? — подозрительно осведомляется Ренни. И тут же мысленно одергивает себя, сначала ей следовало бы поблагодарить человека.

— Нет, — улыбается Поль в ответ. — У меня здесь свой дом. Две спальни. Две кровати.