Дикие - Ширли Конран (1993)

Глаза Сильваны наполнились слезами. Она знала, что ей следовало радоваться, услышав это, потому что это означало, что они больше не были в непосредственной опасности. Но она чувствовала себя так, будто ее сердце физически сжалось.

Анни сказала мягко:

— Он был вором, Сильвана. Он украл наши часы. У тебя он украл что-то другое.

Когда Анни тихо рассказывала Сильване, что они видели, Сюзи начала кричать.

— Я не могу выносить это проклятое ужасное место. Вы думаете, мы когда-нибудь убежим? Анни сказала:

— Прекрати это, Сюзи! Не время для истерик. Мы не должны думать ни о чем, кроме постройки того плота! Сегодня вечером мы отдыхаем, но как только проснемся, то работаем без перерыва, пока он не будет закончен!

Сюзи заныла:

— Разве мы не могли бы построить плот поменьше и отплыть завтра вечером?

— Нет! — резко сказала Кэри. — Какой смысл проходить через все это, а потом выходить в море на плоту, который слишком мал? Нас смоет с него, как только мы окажемся в бурном море. Это займет только два дня, и мы закончим его, как следует.

Пэтти кивнула.

— Мы выжили здесь в течение четырех месяцев, можем выдержать и еще пару дней.

Сквозь зубовный скрежет, Анни сказала:

— Мы будем работать, пока не свалимся. Мы сосредоточимся на этом проклятом плоте и уедем с этого острова во что бы то ни стало! Сейчас давайте поедим что-нибудь и пойдем спать. Сильвана, тебе придется держать наблюдения как можно дольше. Этой ночью нам всем надо выспаться.

Вторник, 12 марта 1985 года

Сильване удалось держать наблюдение до утра. Как только деревья лагеря стали различимыми, она разбудила других женщин. Они подняли свои застывшие тела с постелей, думали только о плоте, пока ели куски холодного мяса попугаев с тарелок из листьев таро. Они решили попытаться работать во время изнуряющей полуденной жары. Во время работы они не разговаривали. Аура страха и волнения нависала над ними, и они работали быстро, связывая бамбуковые жерди переплетенными лозами. Их разорванные перчатки для ловли рыбы теперь пропахли плесенью и гнилью. Анни полагала, что их хватит ненадолго.

Во время пятиминутного перерыва Сюзи повернулась к Пэтти и сказала с удивительной робостью:

— Ты могла бы, может быть, проверить по своим часам, какая дата сегодня?

— Кто, к черту беспокоится? — Пэтти нахмурилась, но проверила свои часы. — Двенадцатое марта. — Сюзи расплакалась.

Кэри спросила:

— Это день рождения? Сюзи кивнула, плача.

— Бретта. Завтра.

— Прекрати это! — сердито сказала Анни. — Если хочешь поплакать, уйди и плачь одна. Ты знаешь правила.

Все знали, что депрессия более заразна, чем корь, и что она ослабляла их как группу. Внезапно Пэтти перестала тянуть лозы и подняла голову.

— Что за шум?

Кэри удивленно сказала:

— Это подвесной мотор. Он звучит именно так. Могло бы это быть?

— Продолжайте работать, все, — сказала Анни. — Пэтти, пойди посмотри, что это за шум.

Через несколько минут Пэтти вернулась.

— Маленькая лодка только что вошла в лагуну, — сообщила она. — На борту трое мужчин. Они выглядят, как солдаты.

Женщины вскочили на ноги. Анни переспросила:

— Только трое мужчин? Ты уверена? Здесь нас пятеро и у нас есть две винтовки. Пэтти кивнула.

— Трое мужчин.

— Ты видишь, что происходит, когда у нас нет наблюдателя? — Кэри сердито дышала, когда они бежали на вершину утеса.

Они бросились в грубую траву, доходящую до колен, подползли, как змеи, к краю утеса и медленно подняли головы.

В центре лагуны маленькая лодка приближалась к пляжу. Подвесной двигатель внезапно заглох, и якорь был брошен через борт.

Анни прошептала:

— Насколько высокий прилив?

— Начинается, — шепнула Кэри в ответ.

— Отлив был в восемь часов. Прилив около восьми вечера.

Осторожно, Сюзи подняла голову выше.