Незабудки для тебя - Нора Робертс (2014)

— Я и сейчас словно вижу ее, — прошептал он. — Вижу свою малышку. Такая смешная — красная, сморщенная, кричит сердито, наморщив носик. У нее темные волосики и синие глаза. Ротик, как розовый бутон, крохотные пальчики. Я смотрю на нее и думаю: десять пальчиков на руках, десять на ногах. Она — само совершенство. Мой цветочек, моя прекрасная роза.

Он поднял взгляд на Лину.

— Мари-Роз, твоя прапрабабушка, — проговорил он медленно и раздельно. — Мари-Роз, наша с тобой дочь.

20

Наша дочь.

Лина знала: это правда. Знала сердцем, которое сейчас содрогалось от неизбывного горя, вроде бы беспричинного, но такого знакомого. Но говорить об этом не могла, только не сейчас, когда ум ее в смятении, а душа полна скорби.

И она бросилась назад — в грохот музыки, в вихрь танца, в ликующую толпу. В настоящее — тот единственный миг, что имеет значение.

Она жива! Жива — кожу ее ласкает теплый весенний ветерок, цветущий сад озарен бледным светом луны, и этот запах повсюду, запах цветов — розы, жасмин, вербена, гелиотропы.

…И, конечно, лилии — ее любимые цветы. Букет свежих лилий всегда стоит на столике у них в спальне. И прежде, когда Абигайль была простой служанкой, она не упускала случая сорвать тайком лилию в теплице и поставить у себя, в каморке под самой крышей.

А в детской всегда стоят розы — нежные розовые бутоны для их цветочка, для драгоценной малютки Мари-Роз…

Потрясенная и испуганная этими мыслями, этими нахлынувшими образами, Лина вцепилась в первого же попавшегося кавалера и увлекла его за собой в вихревом танце.

К чему ей прошлое? С ним давно покончено. К чему будущее? Оно непредсказуемо — и слишком часто жестоко. Да здравствует настоящее — лишь оно нам подвластно, так будем же жить настоящей минутой!

Вот почему, когда отец Деклана протянул ей руку, она ответила ослепительной улыбкой.

— Это каджунский тустеп. Справитесь?

— Давайте проверим!

И они согласно задвигались в быстром танце среди других танцующих пар. Лина невольно рассмеялась, любуясь мастерством своего кавалера.

— Патрик, где вы этому научились? Вы точно янки?

— До мозга костей. Все дело в том, что я ирландец, а у ирландцев степ в крови. Видели бы вы, как бьет чечетку моя матушка, даже до сих пор, после доброй пинты пива!

— А сколько ей?

— Восемьдесят шесть! — Лихо развернув партнершу, он двинулся в обратную сторону. — У Фицджеральдов принято жить долго. И наслаждаться жизнью до самого конца. А вы, я вижу, чем-то расстроены?

Лина поспешно растянула губы в улыбке.

— О чем можно грустить в такой чудесный вечер?

— Вот и мне интересно, о чем. Может быть, выпьем шампанского и вы поведаете мне об этом?

Он крепко держал ее за руку, и Лина поняла: увильнуть не удастся. Отец и сын вполне друг друга стоят! В баре он взял два бокала шампанского, для нее и для себя, а затем вывел ее на улицу.

— Что за чудесная ночь! — проговорила Лина, полной грудью вдыхая свежий ночной воздух. — Взгляните на сад! Трудно поверить, что всего несколько месяцев назад на этом месте рос бурьян. Деклан уже рассказал вам о Фрэнке и Фрэнки?

— И о них, и о Тибальде. И об Эффи, и о мисс Одетте. И о призраках.

— Мне кажется, он наслаждается каждым прожитым мгновением.

Опершись о балюстраду и задумчиво потягивая шампанское, Лина бросила взгляд вниз, на залитую лунным светом лужайку. Здесь танцевали пары, за столом, накрытым белоснежной скатертью, сидели женщины с детьми, спящими у них на руках.

— В Бостоне было совсем не так. Та жизнь его тяготила.

Заинтересованная, Лина отвела взгляд от этой идиллической картины и обернулась к Патрику.

— Тяготила?