Левша на обе ноги - Вудхаус Пэлем Грэнвил (2011)

— Наверное, нужно найти вашего друга и Женевьеву? Они будут гадать, куда мы подевались.

— Пусть гадают. Хватит с меня вашей Дженни.

— Почему она вам не нравится, не понимаю.

— Мне вы нравитесь. Поедим мороженого или, хотите, покатаемся на поезде?

Кэти выбрала менее рискованное развлечение, и дальше они пошли с мороженым, дружески болтая. Кэти искоса поглядывала на своего нового знакомого. Это был очень серьезный молодой человек, и притом не просто красивый. Была в нем какая-то значительность. Один раз Кэти заметила, как двое мальчишек в толпе уставились на него чуть ли не с почитанием. Она не могла угадать, кто же он такой, а спросить боялась. Стесняться она почти перестала и все-таки не решалась говорить обо всем подряд. Ей даже не приходило в голову, что вполне естественно в свою очередь задать несколько вопросов. Она привыкла отказывать себе во всем, удержалась и теперь. Ей было довольно идти с ним рядом, не пытаясь выяснить, как его зовут и чем он занимается.

Имя он назвал сам, перед тем как они наконец расстались.

Они стояли на набережной и смотрели на реку. Дневная жара уже спала, с Гудзона дул приятный прохладный ветерок. Кэти испытывала какое-то странное чувство, похожее на грусть. Ей было жаль, что такой чудесный день закончился.

Молодой человек переступил с ноги на ногу.

— Здорово, что я вас встретил. Слушайте, я зайду вас навестить. На Шестой авеню. Не возражаете?

Он не стал дожидаться ответа.

— Брэди моя фамилия. Тед Брэди, спортивный клуб «Гленко».

Помолчав, он прибавил:

— Без всяких там, — и опять надолго замолчал.

— Вы мне очень понравились. А вон ваша подруга идет. Возвратитесь к ней, наверное? До свиданья!

Он быстрыми шагами пошел прочь и вскоре затерялся в толпе перед эстрадой.

Кэти вернулась к Женевьеве, а Женевьева повела себя просто ужасно. Холодная и надменная, словно прекрасный оскорбленный айсберг, она ни слова не проронила во всю обратную дорогу до Шестой авеню. А Кэти, чье нежное сердечко в другой раз изболелось бы от такой суровости, сидела рядом с ней и таяла от счастья. Мыслями она была далеко от мрачно-ледяной подруги и заново переживала этот удивительный день.

Да, день был удивительный, однако на Шестой авеню поджидала беда. В бескорыстной жизни Кэти беда всегда была поблизости. В маленьком книжном магазинчике Кэти застала мистера Мердока, стекольщика. Он уже собирался уходить. Мистер Мердок приходил по понедельникам, средам и пятницам играть в шашки с ее дедушкой. У дедушки нижняя часть тела была парализована, поэтому он не мог выходить из дома, и Кэти по утрам вывозила его в кресле на колесиках прогуляться по Вашингтон-сквер.

Мистер Мердок очень обрадовался, увидев Кэти.

— А я уж думал, когда ты вернешься? Боюсь, наш старичок немного расстроен.

— Он заболел?

— Не заболел — расстроен. И главное, я виноват. Подумал, ему будет интересно, и прочел вслух статью из газеты, про английских суфражисток, а он прямо взорвался. Теперь ты вернулась — он, наверное, успокоится. Зря я ему это прочитал. Забыл, понимаешь ли, на минутку.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, мистер Мердок. Все будет хорошо. Я пойду к нему.

Старик сидел в задней комнате. Лицо у него покраснело, он то и дело взмахивал руками. Как только Кэти вошла, он закричал:

— Я этого не допущу! Говорю тебе, я этого не допущу! Если парламент ничего не может сделать, я разгоню парламент!

— Дедушка, — быстро заговорила Кэти, — я здесь, с тобой. Так замечательно погуляла! Было просто чудесно. Я…

— Говорю тебе, это нужно прекратить! Я не позволю!

— Ну что ты, они же стараются. Им трудно, потому что ты так далеко. Я думаю, ты мог бы написать им резкое письмо.

— И напишу! И напишу! Возьми сейчас же бумагу. Ты готова? — Он запнулся и жалобно посмотрел на Кэти. — Я не знаю, как его составить. С чего лучше начать?

Кэти набросала несколько строчек.