Поцелуй небес - Людмила Бояджиева, Ольга Арсеньева

Алексей привык заботиться сам. Ему это было приятно, от силы, от чувства удали, бурлящей радостной энергии, и нравилось, когда светлые серьезные глаза Евгении широко распахиваются, излучая детское, восторженное обожание. Он доставил себе это удовольствие – стоять, небрежно притулясь к косяку, наблюдать как заахала Евгения, всплеснула руками, зак– ружилась, засмеялась и, наконец, бросилась ему на шею, прижа– лась, тихо-тихо шепча в щеку: "Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя…"

А всего-то – пустяк! Еловые лапы – смоляные, пахучие, с гроздьями шишек и без, ветки калины с темно-рубиновыми, чуть прозрачными ягодами, стол у печи, сервированный к ужину с бу– тылкой шампанского в центре и заботливо положенными на тарелки алюминиевыми вилками – совсем шикарная жизнь!

Они погасили лампу и комната, освещенная пляшущим огнем из открытой духовки стала загадочной и торжественной.

Это все выдумки снобов, что марки шампанского отличаются по вкусу, букету, а главное – этикетке, и что бокал шампанского похож на поцелуй. Все ровно наоборот: поцелуи различаются по качеству, букету и стоимости, а лучший из них может поднять качество любого шампанского. Евгения и Алексей пили не просто полусухое "Советское", а единственное на свете, ни с чем несравнимое, их собственное, памятное вино – головокружительный, драгоценный, любовный напиток, сказочное "приворотное зелье". Из граненных стаканов, просвечивающих опасными бликами с привкусом смоляного дымка и елового духа, глядя глаза в глаза, предвкушая и осязая уже начинающееся, уже обволакивающее их счастье.

На торопливо сдвинутых в спальне кроватях было широко и просторно, в окне стояла полная мистическая, благословляющая их луна. А время просто остановилось – его не было, смущенно притихшего, затаившегося.

… – Господи, что сейчас – утро, ночь? – прошептала Евге– ния.

– Погоди, я где-то бросил часы, – хотел подняться Алексей. Евгения удержала, обхватив за плечи:

– Нет, нет, не отпускай меня! Мы теперь все время будем жить вот так – пузо к пузу. Есть же такие сиамские близнецы. – Правда, очень неудобно, наверное, одеваться…

– И думаю, пользоваться туалетом. Как это у них происходит? – А как здесь-то у нас?

– На снежок, дорогая, просто на пушистый снежок. Надевай валенки, тулуп – и мигом! А я тебя потом согрею.

На дворе все было голубым и торжественным. Луна, как фо– нарь, черные тени от елок и сверкающий снежный наст. "Торжест– венно так, чисто, даже неловко, – подумала Женя, присаживаясь в сугроб и ощутив обжигающее прикосновение льда. – "Я счастли– ва, счастлива, счастлива!" Она выпрямилась, скинула тулуп и, стоя в лунном свете, посреди полянки, нереальная, сиреневая Аэлита подхватила пригоршни снега и осыпала плечи, грудь, жи– вот, чувствуя, что дыханье перехватило и уже быстро растерла лицо, шею, руки…

– С ума сошла! – выскочил в одних трусах Леша, подхватил на руки и потащил в дом.

Она пришла в себя, сидя в чем-то горячем и хвойном, паху– чем. Чугунная печка в "ванне" раскалилась чуть не докрасна, из бака, набитого талым снегом текла горячая, пахнущая железом вода, заполнив до краев ванну, представлявшую собой теперь фантастическую чашу с еловым густым настоем, а по углам комна– ты горели свечи, отбрасывая на деревянные стены колеблющиеся сонные тени.

– У нас в Сибири так от простуды лечатся. Раскалят в пе– чи камни, покидают в огромную кадушку и веток еловых и кедро– вых побольше, чтобы дух шел – любая хворь выходит… Не бойся, я здесь все хорошенько вымыл Алексей присел на корточки ря– дом, взял Женю за руку и тревожно присмотрелся. – Не заболела? Что-то разрумянилась. А я, дурак, пять минут стоял, любовался, как ты под луной в снегу купаешься. Прямо как в кино… Давай нагибайся! Он схватил плавающую на воде хвою в горсть и потер Жене спину.

– Эй, больно! Все равно, что ежом мыться. Я же не сибирячка!