Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

– Лешка, ты знаешь, сколько времени? Уже почти два часа!

Я протер глаза и, щурясь, уставился на девушку. Затем перевел взгляд на стрелки часов, бесшумно

отмеряющие секунды на противоположной стене комнаты.

Сел и опустил ноги на пол. Затем, не откидывая одеяла, потянулся за лежащими рядом на кресле

джинсами. Девушка хихикнула и ушла на кухню разогревать завтрак. Я понимал, что со стороны выгляжу,

словно стыдливая девица, однако гулять в нижнем белье перед малознакомой девушкой я не был готов.

Умывшись и почистив зубы, я позавтракал яичницей с румяными пластинками колбасы.

Традиционную по утрам кружку кофе я пил, уже стоя на балконе с сигаретой в руке.

Вид двора вызывал противоречивые чувства. С одной стороны, радовала глаз сочными цветами

детская площадка, на которой две женщины гуляли с детьми. Однако в другом конце двора находилась

зона с открытыми мусорными контейнерами, и налетающие порывы ветра щедро разносили по округе

порванные пакеты, обертки от продуктов и прочий хлам. Бомжеватого вида старик активно рылся в

мусорниках, периодически перемещая найденную добычу в грязный рюкзак. Множество пакетов,

застрявших в ветках деревьев, в дуэте с ветром исполняли свою заунывную песню.

На балкон, щурясь от солнечных лучей, вышла Катя. Она прижалась щекой к моему предплечью и

замерла, стоя рядом:

– Мама сказала ты обратно уедешь, – грустно выдохнула она.

– Угу, – ответил я, отпивая из кружки. – Школу закончишь, я тебя к себе заберу. Поедешь?

– Ты это серьезно? – обрадовалась девушка. – Конечно, поеду! Если мама отпустит.

– С мамой я договорюсь, – и, обняв свою новую сестренку, ободряюще похлопал по плечу. Эту

неиспорченную пропагандой душу я еще мог и должен был спасти.

– Тогда учи английский, как следует, – нравоучительно добавил я.

– У меня и так пятерка по английскому, – обиженно парировала девушка.

– Катя, мне в банк нужно. Деньги с карты снять и на рубли обменять. Прогуляешься со мной?

– Пойдем, – кивнула она.

Мы вернулись в комнату, я надел футболку, куртку, кроссовки и спустился вниз. Уже докуривал

сигарету, когда в дверях появилась Катя. В скромной розовой куртке, джинсах, потертых сапожках и с двумя

косами, перекинутыми на плечи, она выглядела лет на двенадцать.

Проходя мимо соседнего подъезда, Катя звонко крикнула сидящим на лавочке двум бабушкам:

– Здравствуйте! А у нас Лешка вернулся! Он теперь в Америке живет! И я после школы к нему уеду!.

– Здравствуйте, – почти в один голос ответили женщины.

Я сдержанно поздоровался, и мы последовали мимо тихо переговаривающихся старушек. Катя

приосанилась и взяла меня под руку. Мы вышли со двора на улицу, и нас накрыл шум снующего туда-сюда

транспорта. Приходилось разговаривать громко, чтобы слышать друг друга.

В отличие от двора улицы были убраны, лишь клубы поднимающейся в воздух пыли портили общее

впечатление. Деревья еще не распустили свои первые листья, и город казался голым.

Поразило и качество дорог. Тут и там зияли опасные выбоины, которые виртуозно объезжали

91

автомобилисты. Часть таких углублений была заделана, другим словом этого не передать, лепешкой

асфальта. Заплаты выглядели неровно, с наплывом на основное дорожное полотно. Машины, минуя их,

подскакивали, а пассажиры при этом терпеливо подпрыгивали в салоне. Подобное испытал и я по дороге из

аэропорта.

Впереди показалась зеленая вывеска с белыми буквами СКБ-банк, мы перешли дорогу, и я вошел в

здание. Очереди не было. Девушка-консультант с красивым славянским лицом помогла мне снять со счета

десять тысяч долларов в рублевом эквиваленте. На улице меня ждала уже успевшая порядком заскучать

Катя.

– Ну что, идем тратить деньги? – подмигнул я.