Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

– Тебе, может, и не интересна, а вот ему я нравлюсь, – она, усмехаясь, показала пальчиком в

сторону моих топорщащихся трусов. И демонстративно откинула одеяло, явив моему взору то, что я уже не

раз видел на фотографиях, сделанных дотошными папарацци.

Я ничего не придумал умнее, кроме как поспешно надеть джинсы, словно создавая дополнительную

защиту от требовательных рук дочери. Она рассмеялась, наблюдая, как я решительно засовываю ноги в

штанины.

– Ты что, девственник?

– Да пошла ты! – и, покинув спальню, я спустился на кухню.

Часы показывали четверть третьего. Я решительно принялся готовить кофе. Спать сегодня было

опасно!

Футболка, телефон и сигареты остались наверху на прикроватной тумбочке. Черт, что же делать?

Стыдно признаться, но я до ужаса боялся возвращаться в комнату. Еще чего доброго, начнет виснуть на шее,

приставать с поцелуями. Вот я попал!

Ночь, как и положено в мае, была прохладной. Я нашел в прихожей ветровку Джима, и накинув ее,

вышел с кружкой кофе на улицу. Просидев на террасе примерно с час, решил, что за это время сон уже

119

должен сморить не совсем трезвую Джес. Нестерпимо хотелось курить. Но возвращаться в свою комнату я

всё же не решился. Зная, где у Натали хранятся пледы, я достал один и завалился в зале на диван.

На мягком подлокотнике дремал серый кот. Новый питомец появился в доме в мое отсутствие, я даже

не знал его клички. Мое присутствие нарушило его покой, и теперь он ленивым взглядом, полным

презрения, следил за чужаком.

Сон долго не шел. В тишине чудились острожные шаги босых ног крадущейся дочери. Казалось, что

стоит открыть глаза – и я увижу над собой склоненное лицо в обрамлении спутанной гривы каштановых

волос.

К счастью, первым утром спустился Джим. Найдя меня свернувшимся калачиком под тонким пледом,

он решил укрыть сверху еще одним. В этот момент я и проснулся.

Стараясь преодолеть неловкость, я поведал ему о моих ночных приключениях. Он с иронией

посочувствовал и резонно заметил:

– Ну, чисто теоретически, твое тело с ней не имеет вообще никаких родственных связей. Так что мог

бы и переспать разок.

– Ты в своем уме? Я же вижу перед собой свою дочь!

– Тоже верно, – развел руками сын.

Джим поднялся наверх и принес мои вещи. Джес так и проспала всю ночь в моей постели. Я

поспешно закурил, и мы пошли на террасу пить кофе. Все в доме еще спали, и я, не боясь быть

подслушанным, рассказал сыну о визите в Хайаннис, подозрениях Патрика и рыданиях умницы Винчи. Джим

до глубины души был поражен поведением пса.

Опасаясь встречи с Джес, я быстро оделся и уже через сорок минут вернулся в отель.

По дороге я думал о дочери. Ее отвязный нрав выходил за пределы всех норм. Я терзал себя

вопросом: неужели я дал ей плохое воспитание? И нашел лишь один, возможно, правильный ответ: моя

вина лишь в том, что допустил в свою жизнь женщину с порочными генами. Даже все университеты мира не

смогут вбить в голову Джес отвращение к безделью, роскоши и распутству.

Наступила суббота, а это означало, что Кэрол вернулась в Бостон.

Я набрал ее номер. В трубке раздались длинные гудки, но никто не ответил. Через полчаса повторил

попытку, но и на этот раз услышать ее голос не удалось. Я занервничал. Может, их автомобиль попал в

аварию? Как же называется студия, на которую она работает?

И когда мое воображение уже рисовало сцену похорон ее изувеченного в автокатастрофе тела,

раздался звонок!

– Привет, Алекс!

– Привет, – сдержанно ответил я.

– Я в студии, монтируем отснятый материал. Освобожусь только к вечеру, – устало отозвалась

девушка.

– Хотел пригласить тебя прокатиться на мотоцикле вдоль побережья.

– Не знаю. Если только после семи часов.