Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

мозг. Лицо перекосила гримаса страдания, и я застонал. Главный что-то сказал медсестре, и она ввела

содержимое шприца в вену на моем виске, в которой, как я догадался, был установлен катетер. Уже через

секунду боль отступила, и измученное тело расслабилось.

– Тебя зовут Дэн? – осторожно, с напряжением в лице, спросил главный.

Я колебался. Дэн? Мысли были мягкие и невесомые, словно вата. Я силился вспомнить свое имя, но

ответ ускользал. Я знал, как взглядом ответить «да» и «нет», а вот, как им дать понять, что не знаю?! Я не

мог с уверенностью ни утверждать, ни отрицать. Посетители оцепенели в ожидании моего ответа. Оба

мужчины уверенно называют меня этим именем. Ладно, подумаю об этом позже и я решительно посмотрел

вверх и вниз. Главный немного обмяк и по-дружески хлопнул по плечу седого.

– Ну что ж, значит, память потеряна не полностью. А сейчас попробуй открыть рот, – попросил

склонившийся надо мной здоровяк.

Я перевел взгляд поочередно вправо и влево.

– Понял, – ответил он, затем взял шпатель для осмотра горла и им разжал мои зубы. – Пошевели

языком.

Приложив невероятные усилия, я сделал легкие движения непослушным языком. Он удовлетворенно

кивнул. Затем подошел к столу, расположенному в углу палаты, взял упаковку с запечатанным стерильным

шприцем и извлек иглу. Вернувшись, хладнокровно уколол подушечку указательного пальца. Я нахмурился.

– Ты почувствовал боль? – спросил он, откидывая край простыни со стороны моих ног.

Я поочередно посмотрел вверх и вниз. Он, удовлетворенно кивнув, уколол в большой палец моей

левой ноги и вопросительно взглянул. Я повторил движение взгляда. Его малоэмоциональное лицо

озарилось подобием довольной улыбки. Он задумчиво разгладил рукой усы и обратился к седому:

– Том, не утомляй его, он должен много спать. Даю тебе пять минут.

Затем повернулся к медсестре, которая безмолвно следила за происходящим, и сухо скомандовал:

– Анна, собирайте консилиум. Через час у меня.

Задумчиво поправил на мне простыню и вышел из палаты. Женщина посеменила следом.

– Дэн, мы всё-таки сделали это, дружище! – тот, кого звали Том, присел на край кровати и, взяв мою

неподвижную руку в свои горячие ладони, счастливо улыбался.

Я, не отрываясь, внимательно смотрел на него. Хотелось о многом спросить. Как я здесь оказался? Кто

он такой? Почему я не могу говорить? И кто меня так отделал? Я даже успел представить, как затаскаю по

судам того ублюдка, по чьей вине здесь лежу!

50

Том, заметив напряжение в моих глазах, поспешно сообщил:

– Джим в порядке, мы созваниваемся каждую неделю. Все живы и здоровы, так что не волнуйся.

Я силился вспомнить, кто же такой Джим? Может, я попал в автомобильную аварию и этот Джим тоже

был в той злополучной машине?! Вероятно, вид у меня был не очень доброжелательный, потому что этот

самый Том вдруг грустно спросил:

– Его ты тоже не помнишь?

Я перевел взгляд вправо и влево. Седой одарил меня таким взглядом, словно я не оправдал его

надежд.

– Ладно, отдыхай. Позже зайду, – он совсем сник. Заботливо поправил и без того безупречно

укрывающую меня простыню и вышел из палаты.

Вернулась медсестра, с проникновенно участливым взглядом светло-серых глаз, она ввела в катетер

на виске еще одну инъекцию, и я впал в состояние сомнамбулической отрешенности, плавно перетекающей

в сон.

Проснулся я лишь на следующий день. Голова была словно заполнена свинцом. В ушах стоял шум —

монотонный и назойливый.

Кто-то тихо переговаривался у изголовья кровати. Открыв глаза, я увидел всё того же седого Тома и

еще одного неизвестного мне мужчину. Оба они были в халатах посетителей стационаров. Незнакомец

почему-то смотрел на меня настороженно, и я бы даже сказал, испуганно.