Полтора килограмма - Наталья Никитина (2016)

– У вас есть пять минут на общение. Ему нельзя сейчас испытывать длительную мозговую активность,

нужно беречь силы на восстановление, – беспристрастным тоном добавил Дитте и вышел из палаты.

– В следующий раз я привезу тебе фотографии, много снимков, и ты начнешь вспоминать, —

ободряющим тоном сказал Джим и вдруг, словно что-то вспомнив, радостно воскликнул: – Хотя кое-что

могу показать уже сейчас!

Он откинул полу халата и извлек телефон из кармана джинсов. Произведя указательным пальцем

правой руки некоторые манипуляции, он торжественно приблизил экран к моему лицу. Оттуда, лукаво

улыбаясь, взирала голубоглазая русоволосая девочка лет семи или восьми.

Оба посетителя замерли, ожидая ответной реакции, которой, впрочем, не последовало. Я

внимательно посмотрел на фотографию ребенка, затем перевел равнодушный взгляд на любопытно

уставившихся на меня чудаков.

– Ты ее не узнал? Это Анжелика, твоя внучка! – подсказывал Том.

Я поводил глазами вправо и влево.

Джим хмуро вернул телефон в карман.

– Мы слишком торопим события, Том, – заключил он.

– М-да, хотели продлить Дэну жизнь, а в итоге получили незнакомого паренька, который, судя по его

колючему взгляду, мечтает набить нам морды, – изрек Том, скрестив руки на груди.

– Ладно. Сейчас важнее поставить его на ноги, а с памятью разберемся позже. Нам пора уходить,

Том.

– Я завтра вернусь, Дэн, – поспешно заверил старик.

– Выздоравливай, – сердечно пожелал Джим и дружески похлопал меня по плечу.

Все вышли, оставив меня наедине со своими мыслями. Голова гудела, словно трансформаторная

будка, и я был безмерно счастлив, что они покинули палату. Пытаясь идентифицировать себя, я не находил

ответы на вопросы, заполнившие больную голову.

Допустим, меня действительно зовут Дэн. Но уверенность в том, что у меня нет детей, не давала

покоя. Где-то по краю сознания бродили предположения, что, возможно, я действительно богатый человек.

А этот Джим – нанятый актер, который хочет внушить, что я его отец, чтобы я оставил ему свое наследство?

И весь разыгранный здесь спектакль не что иное, как фальшь чистой воды. А этот новоявленный

родственник на деле окажется обычным мошенником.

Измотанный тягостными мыслями, я уснул.

Сон длился целые сутки, а может и больше.

Проснулся, когда за окном уже смеркалось. В палате никого не было. Я вспомнил странных визитеров

и принялся истязать себя расчетами своего возраста. В то, что у меня пятидесятилетний сын, я верить

отказывался категорически. Я обращался к своему накопленному жизненному опыту, но память выдавала

лишь жалкие обрывки видений, больше похожих на просмотренный когда-то фильм, нежели на реальные

события. Я словно раскрыл шкаф с одеждой и примерял на себя костюм за костюмом, каждый из которых

был возрастом то молодого человека, то зрелого мужчины, то старика. И, о ужас! В каждом из них мне было

панически комфортно! На фоне нескончаемых головных болей все попытки что-либо вспомнить и

проанализировать давались нечеловеческими усилиями.

Следующие дни меня обследовали на всевозможных медицинских приборах, и я очень много спал,

поэтому плохо ориентировался во времени суток. Человек по имени Джим не приезжал, но постоянно

звонил Тому, а тот, в свою очередь, прикладывал к моему уху телефон. Новоявленный сын рассказывал о

том, как прошел день, что нового в школе у некой Анжелики, как обстоят дела в корпорации.

Возникали догадки, почему он выбрал именно такой способ общения. Этот Джим просто не желал

навещать постороннего человека и изображать перед ним любящего сына. Даже разговаривая по телефону,

этот жалкий актеришка не умел непринужденно произнести слово «папа». Из его уст оно звучало натянуто и

предельно фальшиво.