Словно в раю - Джулия Куинн (2014)

Её личико скривилось.

– Не плачь, – быстро сказал Маркус.

Дэниел остался неумолимым:

– Она притворяется.

– Не притворяюсь!

– Только не плачь, – повторил Маркус, поскольку на самом деле это было важнее всего.

– Не буду, – сказала она, хлопая ресницами, – если вы позволите мне пойти с вами.

Откуда шестилетняя девочка знает, как хлопать ресницами? Но, возможно, она и не знает, поскольку через секунду она захныкала и начала тереть глаз.

– Что случилось? – спросил Дэниел.

– У меня что-то в глазу.

– Наверное, муха, – насмешливо проговорил Дэниел.

Онория завизжала.

– Это, вероятно, не самая лучшая идея, – заметил Маркус.

– Вытащи ее! Вытащи! – кричала она.

– Ой, да успокойся ты, – сказал её брат. – С тобой всё в порядке.

Но она продолжала визжать, хлопая себя по лицу ладошками. Наконец, Маркус схватил девочку за руки, держа её голову совершенно неподвижно, её руки у неё на висках, а его руки поверх её.

– Онория, – твёрдо произнёс он. – Онория!

Она мигнула, вздохнула и, наконец, успокоилась.

– Там нет никакой мухи, – сказал он ей.

– Но…

– Скорее всего, это ресница.

Губы девочки сложились, образуя «О».

– Теперь я могу тебя отпустить?

Она кивнула.

– Ты не будешь кричать?

Она покачала головой.

Маркус медленно отпустил её и шагнул назад.

– Можно я пойду с вами? – спросила Онория.

– Нет, – практически взвыл Дэниел.

По правде говоря, Маркус тоже не хотел брать её с собой. Ей только шесть. И она девочка.

– Мы будем очень заняты, – проговорил он, но ему не хватало гневной решимости Дэниела.

– Ну, пожалуйста?

Маркус застонал. Она выглядела такой несчастной, её щеки были залиты слезами. Светло-каштановые волосы, разделенные пробором и скрепленные заколкой, свисали прямыми, мягкими прядями, беспорядочно разметавшись над её плечами. А её глаза – почти точная копия глаз Дэниела – сияли завораживающим оттенком светлого фиолетово-синего цвета. Они были огромными, влажными и…

– Говорил я тебе, не смотри ей в глаза, – пробормотал Дэниел.

Маркус застонал:

– Ну, может, только один раз.

– Ой, как славно! – Она взвилась в воздух, напомнив ему испуганного котёнка, и заключила Маркуса в импульсивные, но, слава Богу, непродолжительные объятия. – О, спасибо тебе, Маркус! Спасибо! Ты самый-самый лучший! Лучший из лучших!

Она прищурилась и окинула Дэниела пугающе взрослым взглядом:

– В отличие от тебя.

Брат ответил ей столь же недружелюбной гримасой:

– А я горжусь тем, что являюсь самым худшим.

– Мне всё равно, – объявила Онория. Она схватила Маркуса за руку. – Идём?

Он посмотрел на её руку в своей руке. Это было совершенно новое для него ощущение, какой-то странный и слегка неприятный трепет образовался в груди, который он с опозданием определил как панику. Маркус не помнил, когда в последний раз кто-то держал его за руку. Может быть, няня? Нет, ей больше нравилось хватать его за запястье. Однажды он услышал, как она объясняла экономке, что таким захватом легче контролировать ребенка.

А его отец? Или мать, возможно, до того, как она скончалась?

Сердце Маркуса сильно забилось, и он ощутил, как маленькая ладошка Онории становится влажной. Наверное, он вспотел, или она, хотя он был почти убеждён, что это он.

Маркус посмотрел на неё. Девочка ответила сияющей улыбкой.

Он выпустил её ладонь.

– Э-э, нам пора идти, – неловко выговорил он, – пока ещё светло.

Оба Смайт-Смита уставились на него с любопытством.

– Сейчас едва полдень, – сказал Дэниел. – Как долго ты собираешься удить рыбу?

– Не знаю, – защищался Маркус. – Это может занять какое-то время.

Дэниел покачал головой:

– Озеро недавно зарыблено. Можно зачерпнуть воду ботинком и вытащить рыбу.

Онория задохнулась от восторга.