Мы странно встретились - Анастасия Дробина (2008)

Софья махала сестре рукой до тех пор, пока скрипящая пролетка не скрылась за углом, и потом еще долго стояла, прислонившись плечом к покрытой седой изморозью калитке и глядя на то, как из-за куполов церкви поднимается туманное красное солнце. Затем вернулась в дом, не раздеваясь легла на кровать и, с радостью вспомнив о том, что утром у нее нет репетиции, заснула крепким, тяжелым сном.

Вечером давали весьма незамысловатый водевиль из жизни очень благородного семейства с не очень благородным папашей, от главной героини требовались главным образом чарующие улыбки и пение, но Софья все же выучила текст и работала без суфлера, помня совет Мерцаловой: «Даже „Кушать подано“ так скажи, чтобы назавтра весь город вспоминал!» После первого действия ее вызывали несколько раз, преподнесли роскошнейший букет белых хризантем без карточки и записки, и Софья как раз озадаченно разглядывала его в своей уборной, когда открылась дверь и вошла Мерцалова.

— Маша? — удивилась Софья, сразу забыв о цветах. — Ты почему здесь?

— Пришла спектакль посмотреть, — пожала плечами Мерцалова. Ее живот уже не утянуть было никаким корсетом, и она с грехом пополам маскировала его тяжелой шалью с кистями. Ее черные глаза возбужденно блестели, на скулах горел темный румянец, и Софья удивилась еще больше:

— Что это ты такая? Давно тебя веселой не видела…

— Да я ведь и в театре давно не была, — улыбнулась, сверкнув зубами, Мерцалова, и сразу стало заметно, насколько она все-таки хороша. — А сейчас посидела, тебя послушала, на Ваську, этого дурака, поглядела — и душа отошла. Не навеки же, думаю, в положении ходить, избавлюсь ведь когда-нибудь от этого обстоятельства. — Она небрежно шлепнула себя по животу, и Софье стало не по себе. Мерцалова, кажется, заметила это и, перестав улыбаться, придвинулась ближе.

— Ладно… Тебе выходить скоро, а я тут глупости болтаю. А ведь по делу, между прочим, пришла!

— По делу? — Софья, отвернувшись от зеркала, внимательно посмотрела на нее. — О чем ты, Маша? Спектакль еще не кончился!

— Так вот, когда кончится, — таинственно, несколько раз оглянувшись на прикрытую дверь, сказала Мерцалова. — Мы с тобой в гостиницу «Эдельвейс» поедем.

— Зачем?

— Тебя там ждут.

— Кто? — хрипло спросила Софья, а сердце уже бухнуло у горла молотком. — Почему… Почему же он сам не пришел?

— Вижу, знаешь, кто ждет! — широко улыбнулась Мерцалова. — Стало быть, причины имеются. Понимай сама.

— Да… Да… Он так долго не ехал, значит, была причина… — как в бреду, пробормотала Софья. — Господи, как неожиданно…

— Так едешь?

— Конечно, Маша, конечно! Спасибо тебе! — Софья, вскочив, порывисто кинулась ей на шею, неловко зацепила рукавом коробку с пудрой, та высыпалась ей на платье, и они обе с ахами и причитаниями принялись стряхивать белую пыль с алого сукна. Поправляя какую-то складку, Софья мельком взглянула на Мерцалову и удивилась странной горечи, на миг исказившей ее лицо. Но в следующий миг Мерцалова улыбнулась, протянула ей кружевную накидку, шепнула: «Беги, пора!» — и Софья помчалась на выход.

Второе действие она отработала в полубеспамятстве, благодаря бога, что не поленилась выучить текст, и автоматически произнося вызубренные слова, не слыша ни суфлера, ни реплик партнеров. Публика, впрочем, ничего не заметила, ее вызывали без конца, театр дрожал от криков: «Грешнева, браво!», и Софья, в который раз раскланиваясь на авансцене с приклеенной к губам улыбкой, с мучительной досадой думала: когда же это закончится? Но зрители все хлопали, она все выходила, все кланялась, и казалось, конца этому не будет.