- Ты хочешь сказать, что я не убивал ни одного из своих детей, и все же ты убила моего младшего, того, кого я обещал сделать своим наследником?

Его голос был хриплым. Воздух был пропитан... сожалением?

Облегчение и сожаление — две очень противоречивые эмоции, которые я никогда не ожидала испытать.

Что это значит?

Отступив назад, я подняла ножницы.

- Я ничего подобного не говорила.

Кат направился ко мне, на этот раз медленнее, как будто не мог осознать такие богохульные факты.

- Они. Ты сказала, что они. Кто это «они»?

Его взгляд обежал комнату, остановился на открытой двери, на своей мертвой матери.

- Что ты хочешь этим сказать? Где он сейчас? Где, черт возьми, Кестрел, если он не умер с пулей в своем богом забытом сердце?

Кес был кем угодно, только не богом забытым. Возможно, избранный Богом. Защищавшим, присматривавшим за ним и дающим друзей, которые обеспечивали его исцеление и безопасность.

- Ответь мне!

Рука Ката метнулась к поясу на спине, вытаскивая пистолет.

Я замерла, уставившись в черное дуло, ожидая в любой момент вспышки пороха и холодного поцелуя свинца. Я не могла уследить за менявшимися эмоциями Ката.

Был ли это пистолет, из которого он застрелил Джетро и Кеса? У него не было его с собой, когда мы проходили таможню в аэропорту. Какими нерешенными делами он занимался, когда мы вернулись в Хоуксридж?

Несмотря на то, что я стояла на пороге смерти, я скрывала правду. Джетро оказался в ловушке в Африке и мог выжить только в том случае, если бы я подчинилась приказу и отдал свою жизнь. Я не могу ему помочь. Но я могу бы помочь Кесу, если буду хранить молчание. Кестрел был в безопасности. Я бы не стала болтать о его местонахождении, и я определенно не сказала бы Кату, что обе жизни были спасены благодаря Флоу и Жасмин.

Флоу!

Он на моей стороне.

Робкая дружба, которую мы зародили, когда Кес впустил меня в свои покои в самом начале. Шутки и разговоры, когда Джетро избегал меня после того, как был выплачен Первый Долг.

Может ли он помочь мне сейчас?

Где он сейчас?

Мое сердце бешено колотилось от отчаяния. Даже если бы Флоу был рядом, это не было бы простым делом - звать на помощь. Хоуксридж-холл поглощал людей целиком в своих пещерообразных коридорах.

Он никогда меня не услышит.

Кат внезапно остановился, оставив между нами несколько метров. Его глаза сузились, когда печаль, боль и отвращение отразились на его лице. Рука, держащая пистолет, опустилась так, что дуло угрожало ковру, а не моей жизни.

- Я недооценил тебя, Нила.

Мои легкие быстрее всасывали кислород. Мой позвоночник хотел перевернуться, поддаться внезапному прекращению огня, но я знала, что перемирие не продлится долго.

Его мать только что умерла у него на руках. Его скорбь и ярость боролись за то, чтобы взять на себя ответственность за то, каким будет его следующий шаг. Он был непредсказуем, как пенни в воздухе.

- Это первый комплимент, который ты мне сделал.

Он оглянулся через плечо на остывающее, разлагающееся тело Бонни.

- Эмма была права.

Я вздрогнула.

- Не говори о моей матери. Ты не имеешь права упоминать ее имя.

Его взгляд яростно остановился на мне.

- Я не имею права? У меня есть все гребаные права. Ты думала, я не видел, как она играет со мной? Притворялась, что любит меня, в то время как все это время я знал, что она любит свою несчастную семью, оставшуюся позади. Даже когда она была добра ко мне, она предупредила меня, что произойдет, если Джетро заявит на тебя права.

По моей коже пробежали мурашки.

- Что она сказала?

Как бы сильно я ни ненавидела обсуждать свою мать с Катом, я бы не стала мешать ему делиться своими слабостями. Потому что Эмма определенно была его самой большой слабостью.