Последний долг - Пэппер Винтерс

Я больше не хотела там сидеть. Я не хотела покрывать себя чувствами из прошлого и медленно погружать свои конечности в лавину воспоминаний, но я была в долгу перед ними. Я сказала своим предкам, что освобожу их, и я это сделаю.

Проводя кончиками пальцев по зернистым изображениям, я поклонялась мертвым и извинялась за их потерю. Я молча говорила им, что справедливость восторжествовала, карма исправлена, и им пора двигаться дальше и обрести покой.

Мои пальцы были испачканы карандашом и пергаментом, покрытым грязью. Видеозаписи прекращались тем раньше, чем шли годы. Фотографии потеряли пигмент и четкость, став зернистыми и цвета сепии.

Я ненавидела Хоуков.

Я ненавидела долги.

Я даже ненавидела первых Уивер за то, что они обрекали нас на такую участь.

Так много слов.

Так много слез.

Чтение, чтение, чтение…

Освобождение, освобождение, освобождение…

Не было ни одного файла, к которому я бы не прикоснулась.

Жуткое ощущение того, что я не одинока, становилось только сильнее, чем больше документов я открывала. Картотечные шкафы из полных превратились в пустые. Папки рассыпались по полу, как потускневшие от времени снежинки.

Я потеряла счет минутам, у меня не было часов, которые напоминали бы мне вернуться к моему поколению. Я оставалась в подвешенном состоянии, запертая с призраками, не желая оставлять их одних после стольких лет.

В конце концов, мой взгляд затуманился. Слова больше не имели смысла. И повторение того, что каждая женщина платит одни и те же долги, слилось в акварель, искусно смешав так много рисунков в один.

К тому времени, когда я добралась до последней коробки, фотографии превратились в масляные портреты. Последнее изображение было потрескавшимся и едва различимым, но я знала, что у меня в руках последний фрагмент.

Женщина, которая все это начала.

Настоящая Уивер, которая отправила невинную девушку на смерть, уклонившись от табурета, и закрыла глаза на все остальное.

Она не заслуживала такого же сострадания, как остальные мои предки, — она осудила нас всех. Но в то же время было пролито достаточно боли; пришло время отпустить ее.

Все они заслуживали мира.

Маленькое пространство кишело призраками моей семьи, все они сплетались вместе, как вихрь урагана. Воздух терзал меня омерзительными порывами ветра.

Сделав глубокий вдох, я вернулась в страну живых. Я застонала от дискомфорта, когда встала. Мои колени ныли. Я медленно прокладывала себе путь через храм коробок.

Я не верила в призраки, разгуливающие среди нас, но я не могла отрицать правду.

Они были там.

Плачут из-за меня. Радуются за меня. Празднуют конец, даже несмотря на то, что они заплатили самую высокую цену.

Страница 38

Они любили меня. Они благодарили меня.

И это наполнило меня стыдом и, в конечном счете, гордостью.

Гордостью за нарушение традиций.

Гордостью за то, что я сдержала свою клятву.

Они умерли.

А я нет.

Я выжила.

Я нашла Джетро снаружи.

Солнце давно село, и зимний холод завывал над ухоженными садами, стеная вокруг башенок Хоуксбридж-холла.

Я предусмотрительно захватила более теплую одежду, прежде чем отправиться на свежего воздух, и плотнее закуталась в куртку, позволив перевязи принять на себя вес моего гипса. Натянув капюшон из искусственного меха на уши, я пожалела, что не захватила перчатки для своих быстро замерзающих пальцев.

Джетро поднял глаза, когда мои ботинки на овчинной подкладке захрустели по гравию. Вингс и Мот стояли вдалеке, закрывая горизонт, закутанные в одеяла.

Когда я шла по Холлу, я увидела силуэты людей снаружи. Я узнала фигуру Джетро. Я хотела присоединиться к ним — быть рядом с реальными людьми после призраков.

Теперь я нашла не только Джетро, но и всех, кого любила и о ком заботилась.