Бал цветов - Елена Крыжановская (2007)

— О, если это Виола, то и наяву и во сне она скажет, что любит тебя, тут мои чары ни к чему, — отвечала тётка.

— Хотелось бы верить… Но речь о другом: во дворце замышляется убийство. Мы хотим узнать от одной красотки подробности её же собственного плана, в частности, где она собирается достать яд. Кстати, к тебе никто не обращался с подобной просьбой?

Гадалка надменно выпрямилась:

— Ты хорошо знаешь, изготовлять яды — не по моей части.

— Зато ты всё о них знаешь и могла бы дать консультацию, — ответил Гиацинт не отводя взгляда.

— Конечно, — с гордостью согласилась Сиринга. — А что, в Париже снова волна отравлений и чёрных месс, как в прежние времена? — её глаза сверкали любопытством.

— Спроси ещё, не горят ли снова костры на Пляс де Грэв[10], и не открылась ли очередная охота на ведьм? Тоже мне, вспомнила весёлое времечко! — хмыкнул Гиацинт.

— Что, нравы с тех пор так сильно изменились? — проницательно взглянув на него, спросила гадалка. Её племянник со вздохом пожал плечами:

— К сожалению, нет. Поэтому нам и нужна твоя помощь.

— Хорошо, — она встала. — Что конкретно тебе необходимо?

— Сильное снотворное и твои способности к гипнозу. Когда красотка уснёт, задай ей пару вопросов и всё.

— Ну, пойдём во дворец, разберёмся, что можно сделать, — сказала прорицательница, накидывая поверх яркой мантии чёрный плащ.

— Тётя, ты — ангел! — воскликнул Гиацинт и весело подмигнул друзьям. — Пойдём скорее.

Сиринга взяла с полочки какой-то флакон и вышла, не забыв снова опустить шторы.

Через пять минут они уже снова были во дворце.

Глава 20

Допрос Анемоны

И как раз вовремя: Розанчик только успел сбегать в свои апартаменты и принести два бокала, а Джордано наполнил их вином, обнаруженным в комнате у Гиацинта и смешанным с жидкостью из синего флакона гадалки, как издали послышались голоса, и увлечённые светской беседой Мак-Анатоль и Лютеция возникли в конце коридора.

Вся четвёрка, включая тётушку Сирень, вихрем ринулась в одну из боковых ниш, где должна была бы стоять мраморная статуя. К счастью, статую Дафны, превращающейся в лавровый куст, куда‑то убрали, иначе от этого шедевра остались бы одни обломки, так поспешно влетели в нишу четверо наблюдателей.

В мгновение ока пространство возле потайной комнатки было освобождено. И не только Лютеция, но даже Мак-Анатоль ничего не заметил. Впрочем, их слишком занимал разговор…

— Скажите, дорогой Мак, а правда на Востоке всё ещё существуют гаремы, и восточные владыки содержат в своих садах за неприступными стенами множество прекрасных жён? — расспрашивала Лютеция, упиваясь этим экзотическим фактом.

— Да, дорогая ханум, — отвечал юный дипломат. — Там высокие башни, висячие сады… По стенам ходят стражники‑крапивы с острыми копьями, не оставляя свой пост ни днём ни ночью. вам непременно надо побывать там.

— О, я с большим интересом посмотрела бы своими глазами на всю эту восточную роскошь! Там должно быть прекрасно, — восклицала Ветреница с таким жаром, что Розанчик с трудом удержался от смеха, представив Лютецию в гареме какого-нибудь эмира или шаха, окружённом стражей и запертом на двадцать‑тридцать замков для надёжности.

Джордано толкнул его локтем, предупреждая о необходимости хранить молчание.

Мак-Анатоль разделял мысли Розанчика и снисходительно кивал, ведя Лютецию под руку:

— Да, вам бы там понравилось: синее знойное небо, даже днём усеянное полумесяцами на куполах старинных минаретов и стройных башен дворцов. А ночью небо сияет россыпью звёзд, и над уснувшим городом плывет аромат турецкого кофе, пряностей и зелёного чая.

— Бесподобно! Вы так чудесно рассказываете о своей родине, Мак, что я не могу удержаться от зависти: ведь я никогда ничего этого не увижу, — вздыхала Лютеция.