Город грехов - Катерина Траум

Она чуть приподнимается, чтобы поймать его взгляд. Последняя преграда разрушена, и теперь между ними не может встать больше ничего, никакие жизненные обстоятельства. Просияв торжествующей улыбкой, находит его губы своими, продолжая пальчиками одной руки поглаживать плечо, уже более смело, а второй упираясь в грудь. Чувствуя ладошкой его пульс. Ощущая, как за спиной вырастают настоящие крылья. Хочется делиться этим счастьем, и не только через набирающий обороты поцелуй. Всей кожей. Передать ему, как же сильно любит своего первого, единственного и самого потрясающего мужчину. Пальчики скользят вниз, и Зак вновь дергается ей навстречу, желая перехватить инициативу. И снова лишь разочарованно вздыхает, когда Бекки отодвигается, а в её глазах горит настоящее пламя.

— Я еще не закончила.

Выцеловывая влажную дорожку вдоль его тела, вдыхая в себя неповторимый аромат табака и амаретто, добирается до плоского соска и, повинуясь лишь неясным инстинктам, слегка прикусывает его с коварной усмешкой. Шипение над головой и скрипнувшее дерево спинки кровати — прекрасный ориентир для впервые познающей свою власть над мужчиной девушки. Его реакция раззадоривает еще больше, пуская электрический ток по нервам, и Бекки спускается все ниже, наслаждаясь тем, каким шумным становится дыхание Зака. Обводит языком ямочку пупка, и по его коже вновь проносятся мурашки. Довольно улыбается — она и представить себе не могла, насколько это может быть приятно. И остановиться уже нереально. Только идти до самого конца, глубоко наплевав на любые остатки приличий и вспоминая все пошлые сплетни, которые только когда-либо слышала от Лайлы или Дайяны.

Заккари понимал, что девочка мстит. За все те разы, когда он связывал ей руки, не давая дотронуться до себя. Но точно не ждал, что она решительно расстегнет его брюки и стянет вместе с бельем, откидывая в сторону. Потрясенный выдох, открывает рот, чтобы возразить, прекратить все это. Достаточно, он уяснил урок. Но Бекки сегодня словно подчинятся каким-то внутренним дьяволятам, а не разуму. И он бы соврал сам себе, если бы сказал, что ему не нравится, что не заворожен новым оттенком, который показывает эта распалившаяся не на шутку девочка. Да он и сам уже едва сдерживает себя, чтобы не простонать, когда ее пальчики впиваются в его бедра, оставляя следы ногтей. И возражения затухают по этим напором. Да пусть делает, что хочет. Он принадлежит ей.

Впервые Бекки видит его эрекцию так близко. Впервые может дотронутся — это и страшно, и волнующе, и бесконечно приятно: знать, что виновница этого напряжения именно она. Ей кажется, что пьяна от аромата возбуждения, витающего в полумраке комнаты. Не хочется сдерживать свои порывы и желания. Любопытство и стремление доставить Заккари как можно больше удовольствия заставляют ее осторожно обхватить своей маленькой ручкой его член и обнажить от крайней плоти багровую головку. Нервно сглатывает, в предвкушении облизывает губы, и, наконец, наклоняется над ним, пробуя языком вкус.

Он с тихим, все же сорвавшимся стоном откидывает голову на подушку, стискивая зубы до боли в челюсти. Никогда бы не подумал, что Бекки на такое способна. Вены горят от стремительно разрастающегося пламени, в висках стучит, а кулаки сжимаются до побелевших костяшек, когда головка члена оказывается в плену невозможно горячего рта.

— Черт возьми… — тихо ругается Грант, не выдержав слишком высокой температуры. Снова дергает руками, и поясок скрипит от натяжения. Ощущать эти невероятно нежные ручки и осторожные движения языка — непередаваемо восхитительное ощущение, от которого подворачиваются пальцы ног. Боже, слишком… Это слишком, — Малышка…