Город грехов - Катерина Траум

Большой зеленый сад раскинул свои ветви вдоль узких тропинок. Здесь никогда не кричали, всегда переговариваясь полушепотом, словно говорить в полный голос это какое-то неуважение к окружающим. И тени. Скользящие по каменистым дорожкам, одинаковые тени в форменных голубых платьях с белыми воротничками. Застиранные и блеклые, но тут все цвета давала сама природа. Белые, кремовые, розовые и желтые розы, распространяющие тонкий аромат. Он не любил срывать цветы, и она послушно любовалась ими, пока живы. Все имеет значение лишь пока оно дышит.

Рисунок не получался. Краски плохо ложились на холст, и высокая светловолосая женщина постоянно хмурила брови. Почему же сегодня не выходит? Запечатлеть красоту с натуры оказалось сложней, чем она думала. Вся жизнь — сложная, если в ней нет цели. А Лили Стоун и не жила. Доживала. Тянула свои дни, похожие один на другой и различающиеся только тем, переварена сегодня каша на завтрак или в самый раз. Погрузившись в свои мысли, старательно выводила лепесток за лепестком, словно надеясь однажды нарисовать чертовы розы так достоверно, что они оживут и вновь наполнят воздух своим запахом…

Не оживут. Ничто не оживает.

— Слышали новость, сестра Уильямс? — раздался тихий голос на соседней дорожке, и Лили раздраженно повела плечом: терпеть не могла, когда отвлекают. Сжала кисточку покрепче, но следующая фраза заставила навострить уши помимо воли, — Ночью был ужасный пожар в поместье Грантов. Говорят, и щепки не осталось, одно пепелище.

— Правда? Неужели город ждут новые распри этого клубка гадюк?

— О, не думаю. Видите ли, ходят слухи, что поджог совершил сам младший Грант. По крайней мере, его никто не видел с самого вечера, даже думали, что погиб. Но с утра его мать сделала заявление, что он оставил ей записку и просто уехал.

— Надо же, — охнула Уильямс своей невидимой глазу Лили собеседнице, — Похоже, у парня серьезные душевные проблемы…

Голоса удалялись, становясь все тише и неразборчивей. Мисс Стоун долго всматривалась в свою незаконченную картину, находя изъяны. В последнее время слова до сознания добирались очень медленно, как через вязкий туман. Она могла ни с кем не говорить неделями — благо, сестры привыкли и не к такому. И все чаще ловила себя на мысли, что стоит избавиться от этой выеденной оболочки, которой себя ощущала. Но не было решимости. Вообще ничего не было. А потому в голове словно стучали молоточки, все чаще. По вискам, по затылку. Даже сквозь беспокойный сон. Тук-тук. Тук-Тук.

По саду вдруг разлился оглушительный, непристойно громкий смех, от которого тени в голубых платьях начали беспокойно озираться по сторонам.

— Глупый, глупый мальчишка! Ты все равно Змей и не сбежишь от этого никогда!

Эпилог

Она скептично рассматривала свое отражение в зеркале над туалетным столиком. Результат трудов довольно умелой девушки-гримера радовал, но все равно было непривычно видеть себя такой. С ярким макияжем, гораздо более отчетливым, чем использовала сама — ее предел это алая помада. Тут же все было с легким, небрежным шиком, как положено. Хитроумная прическа, которую никогда бы не смогла закрутить Лайла, только заставляла жалеть о том, что снова придется раздирать пряди от лака. Иногда казалось, что она скоро облысеет совсем из-за постоянных экспериментов. Но все это меркло перед непередаваемым ощущением предвкушения от каждого всплеска аплодисментов со стороны сцены.

— Готова, Бек? — в гримерную заглянул Баттон, как всегда, в идеальном белом костюме и с растрепанной шевелюрой, — Твой выход через пять минут.