Город грехов - Катерина Траум

— Ты разве не поняла, малышка? Я теперь тебя не отпущу, — выдохнул Заккари ей на самое ушко, тут же прикусывая мочку и утопая в её аромате. Сладкая, домашняя, на каких-то инстинктах вильнувшая бёдрами так, что в груди что-то оборвалось и ухнуло в низ живота тяжёлым комком. Когда-то он сравнил её с яблочным пирожным, но теперь мог сказать наверняка: Бекки не просто сливочный крем, она играет на языке гораздо большей палитрой вкусов. Девочка-радуга, каждый цвет — новая грань её характера. И сейчас это был красный оттенок.

— И не надо, — едва слышно, как жуткую пошлость, прошептала Ребекка, не смея открыть глаза и растворяясь в каждом касании рук Гранта, уверенно поднимающихся к груди. Два слоя материи — вся преграда, ведь дома она не носила нижнего белья. Вероятно, это большая ошибка. Да, впрочем, всё происходящее никак иначе не назовёшь: позволять мужчине так бессовестно лапать себя, да ещё и практически рассыпаться на куски в его руках это явно то, что бабуля и приходской священник окрестили бы словом «разврат».

К чёрту.

К чёрту, потому что ладони Зака накрывают мягкие полушария и осторожно сжимают, разливая по венам шипящий кипяток. Потрясённо приоткрыв ротик, Бекки ловит воздух, пропитанный ароматом табака и цитруса, того самого, что преследовал неделями. Пальчики вцепляются в столешницу уже до хруста суставов, сердце ломится в грудную клетку, а Грант все настойчивей, сильней стискивает пальцы, и тихий, скулящий девичий стон добавляет новый звук к частым прерывистым дыханиям двух окончательно погрязших в своей жажде людей.

— Ох, чёрт, Бекки!

Этот столь желанный звук смывает все разумные доводы «против», которые по дороге сюда ещё были у Заккари: какая может быть речь о совести или ещё каких-то глупостях, если их обоих трясёт от такой близости. Продолжить. Получить больше, попробовать этот десерт… Только придётся немного обезопасить себя от цепких пальчиков, до сих пор перемазанных мукой.

Он хватает её за запястья и, не встретив и капли возмущения, заводит руки Бекки за спину. Подхватив со стола какое-то полотенце, быстро связывает их вместе, практически не соображая, что делает. Аромат яблок и корицы подчинил себе каждое движение, а странная покорность девушки только ещё больше завела тикающую бомбу внутри. Не в силах медлить, Зак разворачивает Ребекку к себе лицом и впивается в губы глубоким, жадным поцелуем, встречая лишь не менее пылкий, пусть и неумелый ответ.

Наверное, именно так и тонут окончательно. Подвластная каждому движению его языка, вытворяющего форменное безобразие у нее во рту, связанная не только оковами на запястьях, но и тугими нитями вокруг сердца, Бекки не могла и не хотела сопротивляться. Жар разливался от самых сплетённых губ вдоль прижатой к мужскому торсу груди и до самого живота, в котором уже нещадно тянуло новыми ощущениями. Словно чего-то не хватает. Важного. Необходимого до боли.

А Заккари совершенно перестал думать головой. Выпивая вкус карамельных губ, врывался в её ротик снова и снова, пытаясь прокричать о своих правах на него, отметить, завоевать и поставить свой флаг. Две его сущности, две грани противоречивого характера сливались в одном стремлении: и тихому мальчику, любящему темноту и одиночество; и жестокому Аспиду жизненно необходима была эта девчонка. Вся. Пока лёгкие не разорвет от очередного забытого вдоха, пока от легкого трения ее груди о его рубашку не загорится кожа, пока руки, бесстыдно спускающиеся на её бёдра, не начнет ломить от сдерживаемой силы. Рывком приподняв свою долгожданную добычу, Грант усадил её на стол и тут же расположился между ног, наплевав на задравшееся платье. С трудом заставив себя оторваться от припухших истерзанных губ, вернулся к нежной шейке, оставляя влажную дорожку рваных поцелуев.