Город грехов - Катерина Траум

— Твоя, — соглашается она с лёгкой улыбкой, и тут же словно сжимается, пытаясь сдержать стон: ладонь Зака, наконец, добирается до внутренней стороны бедра, поглаживая чувствительную мягкую кожу. Всё выше и выше, пробуждая мурашки и скручивая нервы в причудливые завитушки. Выгибается навстречу умелым пальцам, кусая губы почти до крови, когда он дотрагивается до горящей огнём влажности у неё между ног, нежно и осторожно. От незнакомых ощущений кровь вскипает, и Бекки сдаётся: скулящий стон сквозь стиснутые зубки вырывается из самого центра груди.

Заккари упивается этим звуком, обещая себе, что он не последний. Никогда ему еще так сильно не хотелось доставить девушке удовольствие. Да, знал, что ей будет больно, но показать малышке, как прекрасна может быть близость, увидеть её в момент оргазма и знать, что довёл до края именно он — азартное желание захватило все мысли. Лёгкими круговыми движениями поглаживая комочек нервов и с тихим торжеством ощущая на пальцах влагу, Грант спускался поцелуями вдоль уже не на шутку дрожащего тела.

Бекки казалось, что она горит. От каждого касания пальцев и губ разливался жар, захлёстывая удушающей волной. Безуспешно дёргаясь под ним, словно в непроизвольной попытке отстраниться, она лишь сильней тянулась навстречу. Удовольствие сладким ядом текло по венам, и тут руку Гранта заменил не менее жадный язык, сводя с ума окончательно.

— Ох, да! — внезапный для самой себя вскрик истратил последние запасы кислорода в лёгких, и Бекки попыталась чуть отстраниться, пока не задохнулась от наслаждения, что приносило каждое касание, всё более уверенное. Он облизывал и посасывал её клитор, быстро превращая жар в чистое пламя. Пустота внутри становилась все болезненней, тянула низ живота и сводила судорогой мышцы.

Её невинность таяла на глазах, показывая натуру настоящей Ребекки: горячей и страстной, отдающейся в его власть с томными стонами, рассыпающимися эхом в его груди. Заккари никогда ещё не видел столь прекрасного создания, сотканного из противоречий. Он хотел открыть новую грань её характера, и Бекки послушно следовала за его касаниями, пока, наконец, не задрожала в его руках, вспыхивая с громким стоном. И в этот момент, с разметавшимися по подушке светлыми прядями, затуманенными глазами и впивающимися в его галстук ноготками она была подобна ангелу.

— Давай, девочка моя, вот так, — он чуть отстранился, избавляясь от чертовски мешающего его возбуждению белья и наблюдая за бьющейся в долгом оргазме девушкой, как за произведением искусства. Согнутые в коленях ножки тряслись, а влага блестела на фарфоровой коже, и больше Зак не мог вынести. С тихим рычанием поверженного зверя он накрыл собой её тело и ворвался внутрь, не дожидаясь, пока удовольствие её отпустит, резко и без промедлений разрывая естественную преграду на своем пути.

— Чёрт! — всхлипнула она от внезапной боли, быстро опускающей с небес на грешную землю. Её предупреждали, но подготовиться к такому невозможно. Чувство незнакомой ранее наполненности было странным. Бекки пыталась к нему привыкнуть, и неспешный томительный поцелуй отвлёк от неприятных ощущений, увлекая в сплетение губ.

Грант держался, как мог. Инстинкты рвали его на куски, а невероятная теснота невинного доселе тела сжимала, как тиски. Напряжение требовало своего выхода, и трение её груди о торс совсем не помогало собраться, как и кажущийся отчаянным ответ на поцелуй. Знал, что виноват в скользнувшей по щеке слезинке, но еще больше — в том, что она не может ухватиться за него в этот момент, что падает без твёрдого плеча под своими ручками.

— Прости, — выдохнул он, собирая соль с её щеки губами.