Молчание - Изабель Бланко

Ярость накрывает меня сокрушительной волной, сталкиваясь с каждой унцией похоти, которая заражает мою систему. Я теряюсь в ней, в этой первобытной реакции, в потребности дать ей этот член и заставить ее облегчить эту чудовищную боль.

Но самое дикое — смотреть, как она целует кого-то другого, делит с ним кровь…

В моем сознании, что-то щелкает, что-то, с чем я не смогу смирится позже, и я дематериализуюсь прямо возле них, моя единственная мысль, которая будет преследовать меня еще долгие века.

Никто не смеет прикасаться к тому, что принадлежит мне. Никто. Никогда.

Глава 7

Ни одна из женщин не заметила моего приближения.

Это не в их власти. За моими плечами тысячелетия, каждое мгновение которых было потрачено на оттачивание своих способностей. Моей силы.

Ослепленный, внезапно охваченный этим нечестивым чувством, я отрываю Каламити от другой самки и по спирали дематериализую нас из комнаты. Мы вновь обрели форму в одном из коридоров. Я впечатываю ее в стену перед собой, едва замечая, как кровь стынет на моей ладони, когда я сжимаю ее шею.

Остановись. Подумай. Я трясу головой.

Горло под моей ладонью вибрирует. Стук сердца ревет в моих ушах, заглушая остальные звуки, но проходит всего несколько секунд, прежде чем я улавливаю совершенно другой звук.

Тот, который издает прижатая, окровавленная, шикарно одетая женщина в моей хватке.

Она смеется, острые клыки все еще розовые от крови ее любовницы.

— Ты наследница престола, и вот как ты, блядь, себя ведешь? — оскалив зубы, я рычу на нее, сжимая достаточно сильно, чтобы перекрыть ей доступ кислорода. — Что с тобой не так, маленькая девочка?

Она выгибается дугой вдоль черной стены, ее корона ударяется о каменный пол у наших ног. Корсет ее платья так же неприличен, как и все, что она предпочитает носить. Шикарная, большая грудь, также покрытая жизненной силой ее любовницы, прижимается к моей груди.

— А что с тобой не так, дядя?

Придушенный, вынужденный вопрос ударяет меня, как булава по лицу; моя рука сильнее сжимает ее горло. Мой член, нуждающийся и отчаянно желающий ее, каким-то образом оказывается ближе к ней, упираясь в складки ее юбки.

— Так ты не только мужчин берешь себе в любовники, но и женщин?

Второй, натянутый смешок. Еще одно движение, приближающее эти бедра к моему пульсирующему паху.

— Должна ли я задать тебе тот же вопрос, дядя? Или ты все еще веришь, что слухи о тебе не покидают стены гарема?

Моя рука отрывает ее от стены, но лишь настолько, чтобы снова впечатать Каламити в нее; куски черной краски и камня осыпаются вокруг нас, но она продолжает смотреть на меня, не обращая внимания ни на что другое. Бросает мне вызов.

— Ты — наследница этого гребаного трона. Молодая. Незамужняя женщина. Ты должна начать вести себя так, как подобает твоей проклятой богами должности…

Меня обрывает на полуслове очередной ее смех.

И ощущение, как ее нога обнимает мои бедра, притягивая ближе…Я полностью прижат к ней пахом, и прежде чем осознаю, что происходит, наши тела начинают свой танец голодного скольжения.

— Время меняются, дядя обсидиан. Будь про…

Я сжимаю ее горло еще сильнее.

— Прекрати. Меня. Так. Называть.

— Почему? — выдыхает она, сопротивляясь моей хватке и наклоняясь достаточно близко, чтобы провести окровавленными клыками по моей бороде. — Потому, что ты хочешь трах…

Подняв свободную руку, я прижимаю большой палец к ее губам, останавливая ее прежде, чем она закончит эту фразу. Прежде чем она подпишет нам смертный приговор.

Не останавливаясь, она размыкает эти губы и всасывает мой палец в свой рот, посылая искру адского желания прямо к головке моего пульсирующего члена.